Вриллы синхронно пробивают крышу в десятке мест. Влетают в дверь целой пачкой. Звенит стекло в оставшихся окнах.

Во мне должен бушевать страх. Это логично. Это нормально. Но его нет. Потому что откуда-то из глубины чужих жизней и чужого опыта приходит уверенность. Стрелки Гилеада встречают смерть с улыбкой на губах.

Спурт.

И тело, и мысли разгоняются.

Что такое пять секунд? В умелых руках — это чертовски много. А мои руки в этой комнате сейчас самые умелые.

Кольт опустошает барабан за один удар сердца. Я трачу не больше патрона на каждую цель. Висящая на боку кобура позволяет произвести рокировку. Анаконда ныряет в чехол. На свет появляется Миротворец. Левая рука размывается в движении, взводя курок, а правая раз за разом жмёт спусковой крючок.

Грохот беспрестанной стрельбы сливается в фон. Пороховые газы затрудняют видимость.

И всё же я бью без промаха.

Потому что за моей спиной целая вереница Стрелков, рождавшихся и умиравших с оружием в руках. Не такого трусливого дерьма, как покойный Клетус. Настоящих полнокровных Стрелков.

Головы вриллов взрываются осколками хитина. Их верещание заглушает даже треск стрельбы. А ещё они буквально на миг другой отвлекаются на горящий стул в углу. Ветошь умудрилась поджечь его. Отвлекаются и чуть теряют темп.

Повторно врубаю Спурт, снова рокировка оружия, и я вгоняю спидлоадер в Анаконду. Ещё шесть выстрелов ловят остатки тех, кто пробивается сквозь крышу. Мне приходится работать на близкой дистанции, и опыт того рыжеволосого юнца весьма пригождается. Я ускользаю и уклоняюсь от смерти. Не сегодня, старуха. Уворачиваюсь от взмаха крючковатой лапы и последнюю пулю кладу в упор. Башка жука разлетается в клочья.

Когда ускорение истекает, вокруг нас падают мёртвые вриллы. Малиновый смрад становится нестерпимым. Слизь волнами накатывает на сапоги.

Вонь клопов. Вот, что мне это напоминает. А клопов надо давить.

Отвлечённая мысль приходит запоздало, пока руки автоматически перезаряжают оба револьвера. Вижу одного размочаленного жука. Донни всё же успел выстрелить.

— Да кто ты, мать твою, такой? — раздаётся его охреневший голос.

— Сдаётся мне, у них термальное зрение, — задумчиво произношу я.

Донни что-то мычит в ответ, а я достаю из кольца канистру с бензином и одним броском запускаю в сторону двери. Конечно, не забываю снять крышку. Она оставляет позади себя вонючую дорожку, которая с таким азартом разгорается от моей спички.

А говорят, курить вредно.

Жадно вспыхивает пламя и слишком быстро догоняет улетевшую ёмкость. С ней как раз поравнялся очередной дорогой гость. Взрыв выходит весьма скромным. В Голливуде бы за такое уволили, но вриллу хватает. Охваченная огнём стрекочущая фигура вылетает наружу, как пробка из бутылки шампанского.

Пожар перекидывается на стены. Вспыхивают товары и прилавок. В комнате становится жарко.