– «Пожирателем мыслей», Темный, меня еще не называли, – Роден нашла взглядом Сафелию.

Одеялко как раз стояла в очереди тех, кто собирался подойти к гробу Учителя и попрощаться.

– Почему никто из ее родни ничего о ней не знает? – спросила она.

– Когда ее забрала Сомери, условие было одно: мы не задаем вопросов. Сказать по правде, я не верил, что ее спасут. Как-то Фуиджи и Урджин пытались навести о ней справки. Сомери тут же вышла на связь и напомнила об уговоре.

– Зачем ей спасать Сафелии жизнь?

– Теперь у нее есть рычаг давления на Фуиджи и Урджина.

Роден почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Она – заложница Сомери и не понимает этого?

– Если Сафелия добровольно вернется домой, Сомери потеряет рычаг давления на доннарийцев. Сама понимаешь: это не в интересах Суи.

– Как и брак Сафелии и Стефана…

– Как и их брак. Это политические игры, Роден. Каждый тянет одеяло на себя. Вся наша семья отговаривает Стефана от женитьбы на иной. Вся Суя уговаривает его жениться на иной. Доннарийцы пытаются вернуть дочь домой. Сомери покрывает Сафелию и отправляет на обучение к Учителю. И Ромери об этом молчал.

– Думаешь, она шантажировала и его? Вынудила приютить Сафелию и молчать?

– Я не знаю, Роден. У Учителя был какой-то план. Должен был быть план.

Она потерла взмокшие ладони.

– Скажи, давно ты знакома с Сомери? – спросил Темный.

– Давно.

– Я не нашел материалов по твоему делу.

– Можешь не искать, – вздохнула Роден. – Дела нет и никогда не было.

– Почему такая секретность?

Роден пожала плечами.