— Пока не увидел вас — был абсолютно уверен в своей нормальности. Сейчас уже не могу быть столь категоричен в оценках.

— Я имела в виду, то — что вы не потребовали никакой оплаты вперед, а просто так передали мне посылку, хотя не можете не догадываться, что она достаточна дорога и очень важна для нас. А может даже бесценна! Что мешает мне, теперь просто поблагодарить вас и уйти?

— Ничего, хотя я самоуверенно надеялся на силу своего обаяния… Ну, а размеры моего вознаграждения изначально не обговаривались. Вы вполне можете в них уложиться — просто заплатив за выпивку. Хотя, я уже выразил свое намерение угостить девушку элем. Так что можете считать, что вы мне ничего не должны. Тем более, что вы уже рассчитались со мной….

«Один поцелуй, для солдата. Один поцелуй!» — барабанно влезло нечто идиотско — синематографическое, непонятно из каких — напрочь захламленных, углов памяти.

«О-о-ой, баран вагинозависимый! Ты что творишь-то, придурок лагерный?» — возопил хомяк внутри меня, нацелившийся откусить половину сердца и столько же печени и просто не решивший с чего начать. Так и не успел — брякнулся в глубокий спасительный обморок.

— Очень интересно: и когда же это я успела расчитаться? — изумруды в её глазах искрились неподдельным любопытством.

— Когда присели за мой стол. Далеко не каждому, посчастливится лицезреть истинную богиню красоты в обычном городском кабаке. Тем более угощать её элем. Мне выпало такое счастье.

— Бескорыстный альтруист — романтик? — тонко усмехнулась девушка моей мечты, — Если честно, совсем не похож. — она скептически хмыкнула и взяла меня в долгий оценивающий прищуренный прицел, своих волшебных глаз.

— Отнюдь. Просто… — я замялся, даже не зная, что сказать. Пауза неотвратимо затягивалась… а я все подбирал — ловил, разбегающиеся слова, как прыщавый онанист — семикласник на первом долгожданном и одновременно до столбняка пугающем свидании, с девочкой чуть постарше.

— Просто: я тебе понравилась, и ты не можешь переступить через свои несколько старомодные представления о том, что делить с женщиной постель и при этом вести с ней дела и получать от неё что-то материальное — это не есть правильно. Так? — и вопрос и взгляд — были что называется: «в упор».

— Достаточно близко сформулировано, — послушно согласился я, смиренно потупив взор, — только если не учитывать слова о постели. Ты полагаешь, что у меня неплохие шансы? — я нагло, тоже в упор уставился в её смеющиеся глаза.

Нда, Игореня — ты просто неподражаемый, м-м… чудак. «И тут Остапа понесло». Из одной крайности в другую. Куда тебя мотыляет-то, безумный? Опомнись — и стань собой! Чё потек-то? Хоп! Да все нормально — не мороси!

— Открой обмен, — резко похолодевшим голосом и словно прикрыв зелень теплых глаз серыми светофильтрами, чуть ли не приказала она. — У тебя же скрытность, одна из веток?

— Об этом здесь, как я понял, не очень принято, — я попытался ухмылкой скрыть некоторую растерянность.

— Да, и так понятно, — небрежно отмахнулась узкой ладошкой с длинными и тонкими «музыкальными» пальцами, словно закрывая вопрос обо мне навсегда, девушка — мечта. — Советую сразу привязать к себе. Тогда при смерти не выпадет. Да — помимо прочего: там — имеется свисток. Если станет совсем туго — свистни в него, свистом активируется оповещение — я услышу, найду тебя и помогу всем, чем смогу. Мы в долгу у тебя Стрелок Ингвар. Береги себя. И будь осторожен. Очень осторожен. Всё. Мне пора.

— Я провожу? — земля уходила из-под ног.

— Если только до дверей, — мне показалось или в её взгляде было сожаление?

Мы вышли на тенистую длинную улицу. Она молча кивнула и неторопливой — дьявольски желанной походкой, двинулась в сторону центральной площади. Я смотрел, как не спеша — от меня уходит моя мечта. Долго смотрел. Не отрываясь и, скорее всего, даже не моргая…

… - А я шла и гадала: свистнет или нет? А ты все не свистел. А я всё шла и шла. Долго… Очень долго… Почему ты так долго не свистел..? — дивные чуть влажные зеленые глаза, испытующе и радостно, снова смотрели на меня в упор.

— Просто не мог оторваться от такого неповторимо божественного зрелища, — сейчас я, наверное, выглядел полным дурнем, расплывшись лыбой во всю ширь улицы.