– Нет, я просто… Ну… – Тёма вдруг понял, какую ерунду предложил. В самом деле, они с мальчишками, когда купаться ходили раньше, могли из дома в одних трусах выбежать, благо до Волги недалеко. Были и такие, кто, домчавшись до реки, потом вообще нагишом плавал и загорал. И ничего, никто внимания даже не обращал. Потом они могли играть весь день, вернуться поздно вечером, и всё в порядке, никто из взрослых даже не скажет, что их сын весь день на берегу пропадает в чем мать родила. Да никто друг на друга и не смотрит. Привыкли.

Вот вечером, за семейным столом, понятное дело, всё как положено: над трусами шорты, сверху майка. Иначе батя может ложкой в лоб засветить – за стол в исподнем нельзя, неприлично. Сам он себе никогда подобного тоже не позволяет. Никто ни разу не видел, чтобы отец Артёма, инженер-судостроитель Денис Иванович, предстал перед семейством в непотребном виде. Равно как и мама, Елизавета Сергеевна.

Да, не подумал Тёма о том, что девушкам просто так в речке плавать заказано. Надо обязательно переодеваться, иначе… очень неприлично. А он решил, по недомыслию, что в трусиках и лифчике тоже запросто можно купаться, почему нет? Но теперь, когда представил, как Лёля снимет платье и окажется в неглиже, да потом в воду в нем пойдет… А обратно? Мокрая, с просвечивающими деталями интимного гардероба? Ему же самому первому стыдно станет, что его девушка так выглядит.

– Прости, я не подумал, – извиняющимся тоном сказал Тёма.

– Ладно, глупенький ты мой, – покровительственно сказала Лёля, проведя ладошкой по его гладко выбритой щеке. – Мы с тобой сходим обязательно искупаться, только завтра, ладно? У нас завтра какой день?

– Двадцать второе июня, воскресенье, – сказал парень.

– Значит, ты за мной зайдешь в десять утра, и пойдем, договорились? – спросила Лёля, и Тёма воспрял духом.

– Конечно! – просияв, ответил парень. Отпустил её ладошку и, разбежавшись по улице, подскочил и дотянулся кончиками пальцев до высокой ветки раскидистого тополя. Тот зашуршал серебристыми листьями.

Лёля только смотрела на него и улыбалась. Какой же он мальчишка ещё! Она всего лишь согласилась с ним купаться пойти, а он уже бурно радуется, словно ему светит нечто большее.

– Тёмка!

– Да?

– Но учти, если снова полезешь на людях целоваться, дам по шее, – строго предупредила Лёля.

– Конечно, моя королева, – церемонно ответил Тёма и поклонился, сделав вид, что перьями шляпы, как верный паж, проводит по земле перед своей госпожой.

– Фу, какая буржуазная пошлость! – воскликнула девушка, недовольно покачав белокурой головой.

– Ничего не пошлость, а классика мировой литературы, – ответил Тёма.

– Что за классика такая? Что за ерунду ты там читаешь?

– «Три мушкетёра» Александра Дюма-отца, – ответил парень и вернулся к Лёле. Снова взял её за руку. Они остановились под тенью дерева. – А вот ты знала, как он связан с Астраханью, в которой мы живем?

– И как же?

– Он тут побывал однажды, – ответил Тёма. Девушка недоверчиво посмотрела на него. – Правда же! Честное комсомольское! Он совершил в 1858-1859 годах поездку в Россию, проследовав из Ленинграда вниз по Волге до Астрахани и дальше на Кавказ.

Лёля рассмеялась, прикрыв ротик ладошкой. Так долго и заливисто, словно колокольчик. Тёма обожал слушать её голос в такие мгновенья, только теперь ему стало немного обидно. Что такого он сказал? Ведь это же всё чистая правда. Он сам читал в одной книжке, посвященной истории Астраханского края.