— Ребенок в порядке, — обнадеживающе ответила она и у меня сразу же будто скатился груз с плеч. — Никаких угроз нет.

— А девушка? — тихо спросил я. Мои руки задрожали, сглотнув ком, образовавшийся в горле, я опустил свою ладонь на ладонь Тины.

— Она не приходит в сознание, — ответила она. — Думаем, это связано с глубоким шоком. Но в целом, — вежливо ответила женщина. — Она здорова.

Я спокойно выдохнул, обращая свое внимание снова на Тину. Мое сокровище. В углу ее губ виднелся отчетливый след от засохшей крови, а на скуле и шее — небольшие гематомы. Погладив ее по нежной руке, я заметил огромный синяк, опоясывающий ее запястье. Сердце застучало, вздохнув, я осторожно поднес ее ладонь к своим губам.

— Сэр, — подкравшись сзади, ко мне обратилась медсестра. — Думаю, вы понимаете, что ее избили. Ее вовремя спасли, боюсь представить, что могло случиться, если бы вы не успели. В таких случаях мы вызываем полицию, но мужчина, который привез ее, сказал, дождаться вас…

— Благодарю, — я попросил жестом оставить меня в палате с Тиной, на что женщина сразу же кивнула, и вышла в коридор.

Убрав непослушную прядь со лба девушки, я открыл ее лицо и снова взял за руку. Казалось, будто у нее температура, но доктор, пришедший в палату вслед за медсестрой, заверил меня в том, что причин для беспокойства нет.

И тогда я смог успокоиться. Просидев у ее кровати еще минут двадцать, я почувствовал, как ее ладонь, находившаяся в моей, шевельнулась. Тина исказила лицо, морщась и ворочаясь на подушке, а ее веки подрагивали. Приоткрыв глаза, девушка несколько секунд смотрела в потолок, и страшась испугать ее, я тихо наблюдал за ней, гладя ее теплую ладонь и ожидая скорейшей реакции Тины. Привстав на кровати, девушка распахнула свои большие, голубые глаза в которых застыл ужас.

— Брэндон, — хрипло выдохнула она. — Почему я здесь? — надрывным тоном прошептала она. Ее голос задрожал, казалось, она готова вот-вот разреветься.

— Тебе стало плохо, дорогая, — приблизившись к ней, прошептал я, опуская свою ладонь ей на плечо. — Но уже все в порядке.

— Мой ребенок… — опустив голову, она прикоснулась своей дрожащей ладонью к своему животу, всхлипывая. — Мой малыш… — спокойным тоном, словно вынося самой себе приговор, добавила она, а меня пронзило разрядом тока. — Мой бесценный ребенок, — закричала она, и ее дрожащий голос эхом прошелся по палате.

Ее душераздирающие вопли перешли в истерическое рыдание, и я с ужасом наблюдал за этой картиной, не в состоянии ей помочь. Никогда прежде я не видел ничего более ужасающего, чем это. Боже, она кричала и плакала не переставая.

— Родная, — я прижал ее к себе, гладя по светлой макушке. — Все в порядке. С нашим малышом все в порядке, — надрывно прошептал я, успокаивая девушку. — Он здоров. Пожалуйста, приди в себя.

И только в эту секунду, услышав мои последние слова, Тина прижалась ко мне, замолкая. Ее слезы намочили мою рубашку, а она цеплялась за меня из последних сил, сжимая мои плечи. Крепко обняв ее, я погладил девушку по спине.

— Это правда? — всхлипывая, спросила она. — Ты говоришь мне правду?

— Да, любимая, — дрожащим голосом прошептал я, целуя ее щеки. — Все хорошо. И с тобой, и с малышом.

— Брэндон, любимый, — заплакала она, крепко обнимая меня. — Неужели ты рядом. Никуда не уходи. Не оставляй меня, пожалуйста, — и она уткнулась мне в грудь.

— Я здесь, Тина, — заверил я, прикоснувшись губами к ее виску. — Никогда, слышишь, я никогда больше тебя не оставлю. Только не плачь, тебе нужно беречь себя.

Девушка начала успокаиваться и немного отстранившись, снова легла в постель. Ее глаза распухли от слез, а губа, на которой отчетливо виднелась ссадина, казалось, немного посинела. Она еще плакала, но теперь ей стало гораздо легче. Погладив ее по влажной от слез щеке, я приблизился и осторожно поцеловал в уголок ее нежных губ, и она сразу же поморщилась от боли.

Ублюдок, я переломаю ему все кости.