С новой решимостью я вскакиваю с кровати. Кровати, в которой я валялась неделями, не делая практически ничего. Сначала я направляюсь в ванную. Мне нужно привести себя в порядок. Когда я смотрю в зеркало, становится понятно, почему Ти обращался со мной, как с хрустальной вазой. Я выгляжу просто ужасно. Я даже не узнаю женщину, которая смотрит на меня из зеркала.

Проведя час в душе, я сушу волосы феном и впервые за две недели наношу макияж. Немного туши и блеска для губ, но это уже прогресс. Теперь нужно найти, что надеть. Я хочу, чтобы Тео обратил на меня внимание. И не потому, что я испуганная, беспомощная женщина, которой я была две недели. Я хочу, чтобы он смотрел на меня с желанием. Чтобы он снова сходил с ума по мне. Я уже собираюсь снять платье с вешалки, как вдруг в голову приходит мысль. А что, если он больше не хочет меня? После того, что случилось в Италии, он считает меня запятнанной?

Я падаю на пол гардеробной. Я в незнакомом доме. В окружении незнакомых мне людей. Жду опасность, о которой ничего не знаю… После Сонни я избегала сближаться с людьми, работающими на Тео. Проще не узнавать их имен, не знать, есть ли у них семьи, которые будут скучать по ним, когда они получат очередную пулю, предназначенную для меня. Мы даже не успели его похоронить. Где его тело? Сообщили ли его близким, что с ним случилось?

Я утыкаюсь головой в колени, слезы текут по щекам. Вот тебе и пять минут бравады. Мои руки тянут кончики волос. Мне кажется, что я схожу с ума. Мои мысли мечутся, и бесконечный список вопросов остается без ответа, потому что я не могу заставить себя их задать.

Я не могу сказать, сколько времени я просидела в гардеробной — минуту или час. Я вынырнула из своих мыслей, только когда почувствовала, как сильные руки обхватили меня и оторвали от пола. Я зарылась головой в его грудь и вдохнула знакомый мускусный запах.

— Все в порядке. Я держу тебя, Dolcezza. — Его голос хриплый, захлебывающийся от эмоций.

— Ты все еще хочешь меня? — И я тут же жалею, что позволила этому вопросу сорваться с моих губ.

Ти отстраняется, поднимая мой подбородок, пока мои полные слез глаза не встречаются с его темными.

— Не проходит и секунды, чтобы я не хотел тебя, Холли. Ты — весь мой гребаный мир. — Он вздыхает, а затем наклоняется и целует меня в лоб, гладя мои волосы. — Я знаю, что был… занят с тех пор, как мы вернулись. Но я никогда не хотел, чтобы ты сомневалась в своей значимости. Прости, если я заставил тебя чувствовать себя нежеланной. Я чертовски хочу тебя. Если бы я мог избежать наказания за то, что ты будешь прикована ко мне наручниками 24/7, я бы так и сделал.

— Мне очень жаль. Я не должна была ничего говорить, — шепчу я. О чем я думала? Я должна помогать ему, а не увеличивать бремя, которое он уже несет.

— Нет, должна была. Это не твоя вина, что ты чувствуешь себя нежеланной; это моя.

— Это неправда. Просто… мы не… ну, ты знаешь, мы не делали… этого с тех пор, как вернулись домой.

Ти приподнимает бровь.

— Секс, Холли. Ты можешь произнести это слово. Из этого милого маленького ротика я слышал и не такое. — Он смеется. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что мы должны заняться сексом. После того, что случилось, я подумал, что, возможно, тебе нужно немного времени.

Он подумал, что мне нужно время?

— Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне, Ти. Мне нужно потерять себя в тебе.

Я вижу похоть в его глазах. Он ухмыляется, проводя пальцами по внутренней стороне моего бедра, отодвигая полотенце вверх.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, Dolcezza? Где?

— Везде, — стону я, когда его пальцы тянутся выше, слегка касаясь губ моей киски.