Командир продолжал молча смотреть на собеседника, но больше ничего не услышал.

– Зачем таскаешь с собой пакет гаек?

Стас растерянно нахмурился, пытаясь сообразить, о чем идет речь, и даже обернулся, дабы удостовериться, что сзади никого нет и нелепый вопрос адресован именно ему.

– Вы о чем?

Командир молча выдвинул ящик, достал оттуда коричневый бумажный сверток и бросил его на стол. Из надорванного края, позвякивая, высыпались широкие плоские гайки.

– Сука, – шепотом процедил Стас и усмехнулся.

– Не понял…

– Кинули меня. Да, признаюсь честно, два раза за один день кинули как последнего лоха.

– А кроме того, еще и заказали. Да?

– Возможно. Я так понимаю – у вас имеются некоторые соображения по этому поводу?

– Имеются. – Командир откинулся в кресле, сцепив пальцы за головой. – Вчера днем я собирался подвесить тебя в амбаре за ноги да поокунать башкой в бадью, пока ты не изложишь в доходчивой форме историю заказа и не назовешь имя заказчика. Но ты, изворотливая тварь, сделал финт ушами и, скажем прямо, спас мне жизнь. Ты вообще представляешь себе, насколько это омерзительно – быть обязанным жизнью такому ублюдку? Это… Это – словно в грязи изваляться. Как будто твое говно теперь и ко мне прилипло. – Командир состроил брезгливую гримасу, расцепил пальцы, облокотился о стол и снова молча уставился на Стаса в ожидании ответа.

«Да, представляю. Вы ведь мне тоже в некотором роде жизнь спасли», – завертелось у Стаса на языке, но, вовремя спохватившись, он сумел подавить этот вредоносный позыв.

– Нет, не представляю. Мне жаль, что у вас сложилось обо мне такое мнение. Намерения мои были исключительно добрыми.

– Добрыми намерениями вымощена дорога в ад, – назидательным тоном сообщил командир. – Знаешь, откуда это? – Вопрос носил, видимо, риторический характер, поэтому он сразу же продолжил, не дожидаясь ответа: – Я почти весь вчерашний день, вечер и всю ночь ломал голову над тем, как теперь с тобой поступить. Веришь? Не спал! Мучался. Пару раз уже решался – все, точка, пулю в лоб и кончено. А потом – полежу, полежу, и снова в душе черви копошиться начинают, роются, роются, ворошат дерьмо. Твое дерьмо! «Как же так?! – думаю. – Он мне жизнь спас, а я его возьму да и грохну?» Лежу, смотрю в потолок и представляю, как черви эти уже не в душе у меня копошатся, а в брюхе, в голове, в жопе моей ползают, печень мою жрут, глаза выцеживают, из ушей сыплются. Ты знаешь, страшно мне стало, жутко. Ведь если бы не ты, скотина недобитая, так бы оно все и было. Жрали бы меня сейчас черви да личинки. Хотя, справедливости ради, нужно отметить, что и тебя на пару со мной они бы тоже уминали за обе щеки. Ты ведь не мою жизнь спасал, ты свою шкуру покоцанную с того света вытягивал. А потом взвесил я все «за» и «против», прикинул расклад и решил, что шкура твоя всяко дешевле моей выходит. Сделка-то охрененно выгодная. Так что повезло тебе, поживешь еще немного, вкусишь чуток радостей шакальих. Сегодня парни мои отвезут тебя к дороге на Муром. После этого можешь уебывать куда глаза глядят. Доволен?

– Вполне, – кивнул Стас. – А когда мне вещи вернут?

Лицо у командира вытянулось, глаза округлились, а губы зашлепали в беззвучном возмущении.

– Ну… Бля… Ты наглец!

– Понимаете, – начал Стас, наигранно смущаясь. – Я вот что подумал. Раз уж так случилось, что вы оказались обязаны мне жизнью, то такая мелочь, как возврат автомата, разгрузки с магазинами и ножом, рюкзака с вещами и часов – дело само собой разумеющееся. Мне так кажется.

Командир снова откинулся назад и, барабаня пальцами по столешнице, принялся мерить Стаса недовольным взглядом.

– Ты прав, – решительно констатировал он. – Шкурка твоя продажная стоит даже меньше, чем я предполагал, так что шмотье свое ты получишь назад в целости и сохранности. Можешь считать это доплатой.