– Да по роже видно. Добрый и доверчивый. Хорошее в людях ищешь, а искать не нужно. Если что-то есть хорошее в человеке, то оно на поверхности все. Незачем его прятать-то. Искать плохое надо, это оно обычно хитро заныкано. Я тебе так скажу, в жизни нашей верить никому нельзя, ни хорошим, ни плохим. Друг предаст, баба бросит, наниматель любой на твою могилу плюнет и деньгам сэкономленным порадуется. Я лично только в две вещи верю и на них во всем уповаю. Еда и патроны. Вот без них не прожить, а все остальное – преходящее.
– А вода?
– Что вода?
– Ну, без воды тоже прожить нельзя.
– Слушай, Стас, не порти речь прощальную, зануда. Ладно, давай, может, увидимся еще.
Максим крепко пожал бывшему компаньону руку своей громадной лапищей, повернулся и зашагал прочь. Стас постоял немного, глядя вслед удаляющемуся великану, поежился, накинул капюшон. Дождь как будто усилился. Или просто показалось?
Ворота Стаса не разочаровали. Исполинская металлическая конструкция представляла собой две раздвижные створки, крепящиеся на массивных опорах-башнях. Это слово – «створки» – хоть и стало первым, что пришло Стасу на ум, все же страшно далеко было от действительности. Хотя если представить себе гигантский сервант двенадцати метров в высоту и примерно столько же в ширину, то все вставало на свои места. О размерах механизмов, которые приводили в движение эту многотонную конструкцию, можно было только догадываться.
Опоры ворот служили одновременно и сторожевыми башнями. Каждая была укомплектована пулеметом и, разумеется, прожектором. На стене, по бокам от башен, красовались внушительного вида орудия, напоминающие огромные огнеметы, коими они, скорее всего, и являлись. Даже в час пик, когда под стеной находилось полным-полно мирного торгового люду, эти машины смерти грозно смотрели на запруженную транспортом дорогу своими черными от копоти раструбами.
Ворота были открыты, и через них нескончаемой чередой двигался разношерстный поток гужевых и реже моторных повозок. Справа в город въезжали, слева – выезжали. Въезжающие продвигались заметно медленнее, так как на подъезде каждая повозка и машина останавливалась, хозяин транспорта передавал охраннику у ворот какие-то бумаги. Бумаги эти весьма тщательно изучались и возвращались владельцу, после чего транспортное средство проезжало дальше. За то время, что Стас наблюдал эту процедуру, пару повозок, вызвавших, видимо, какое-то подозрение, отвели в сторону и устроили досмотр груза.
Через главные ворота двигался только транспорт. Все пешие шли через проходную – небольшую пристройку к правой опоре. Движение через нее было организовано аналогично. Слева на выход, справа на вход. Насколько Стас успел заметить, слева частенько выходили люди, которые только недавно вошли. Между их входом и выходом проходило обычно минуты три-четыре, отсюда Стас заключил, что внутри проходной также выполняется некая проверка.
Идти на допрос или обыск неподготовленным ему совсем не хотелось, поэтому Стас решил сначала пообщаться с людьми, уже умудренными горьким опытом. Человек такой нашелся очень быстро. Мрачный как туча высокий бородатый мужик в длиннополом плаще, с огромным рюкзаком и двустволкой за плечами вышел из проходной, что-то бормоча себе под нос, треснул в сердцах кулаком по стене и поплелся в сторону железнодорожного вокзала.
Стас, шлепая по глубоким уже лужам, быстро нагнал потерпевшего и попытался с ходу втереться в доверие.
– Здорово, земляк. Что, тоже облом вышел с проходной?
– Какой ты мне земляк? – Мужик насупился и смерил Стаса недружелюбным взглядом, но шага не замедлил. – Видали мы таких земляков.
– Да погоди, чудак человек. Тебя из-за чего завернули-то?
– Какое тебе дело? Чего ты вообще ко мне привязался?
– Почему сразу «привязался»? Я просто узнать хотел, что там и как, сам планирую в город попасть.
– Ну так пойди и узнай.
– А сказать что, трудно, что ли?
Мужик ничего не ответил и, делая вид, будто рядом никого нет, продолжал топать к вокзалу.