— Ты заслуживаешь правды, и я хочу дать ее тебе, но это не так просто.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и выражение его лица непроницаемо.

— Правда всегда самая простая.

Я качаю головой.

— Не в этом дело, — надеюсь, он поймет. — Это касается не только меня, но… это касается и других, Сойер. Другие… мой народ, который я должна охранять.

— Охранять значит прятать? — он не улыбается, но его хмурый взгляд чуть менее выражен, и от этого у меня в груди пробегает искра облегчения.

Я думаю о Каллене, который никогда не улыбался, сколько я его знаю, и содрогаюсь. Ситуация с Калленом еще слишком свежа в моей памяти. Произошла слишком недавно, слишком болела.

— Тогда ты признаешь, что ты… — его голос дрожит, он не может найти нужных слов. — Русалка? — заканчивает он, наконец.

Его хмурый взгляд возвращается, портя его красивые черты. Это заставляет меня чувствовать себя ужасно, потому что я просто не могу… Я не могу сказать ему, но не знаю, почему. Может, потому что, как только я подтвержу то, что он уже знает, правда выйдет наружу, и меня разоблачат. А это значит, что он не будет думать обо мне так, как раньше.

Я открываю рот, чтобы ответить, но тут же закрываю его.

Он хмурится сильнее.

— Ева, — выдавливает он. — Я знаю. Ты знаешь. Так почему ты не можешь просто признаться?

Он прав. То, что я — русалка, теперь открыто, все из — за Каллена, и нет смысла отрицать правду. Если я это сделаю, это вызовет еще больший раскол между нами, и я не хочу лгать Сойеру. Не хочу врать, и точка, но в последнее время кажется, что это все, что я могу делать.

Я вздыхаю, скрещивая руки на груди, и говорю:

— Это правда. Я пришла из моря, и я… русалка.

Его брови удивленно поднимаются, будто он не ожидал услышать слова, но ждал их.

— Когда ты учила моих детей плавать в озере за домом, — начинает он. — И я видел твой хвост… мы все видели.

Я киваю.

— Мой хвост был настоящим. Я думала, что смогу притвориться, что это подделка, потому что Венди сказала, что люди иногда носят подделки, когда пытаются притвориться русалками…

— Венди знает? — в голосе Сойера отчетливо чувствуется боль, и все во мне сжимается от внезапной тревоги.