План Григория заключался в том, что ему нужно было каким-либо окольным путем донести до отца нужные мысли. Он понимал, что отец не будет слушать тех, кого не считает авторитетом. А не считал он таковыми всех, кто был младшего него. Единственная лазейка — книги. К ним Леонид относился с уважением и те, кто знал об этой его особенности могли на него повлиять.
Григорий — знал! Но он очень долго искал нужную книгу, которая бы позволила отцу взглянуть на ситуацию с Машей с другой стороны и вообще изменить свое мнение. Григорий даже создал специальный комитет, куда нанял только людей, что владеют скорочтением. Почти все то время, что Маша была в бегах, десятки людей в Москве читали по одной, а то и по две книги в день, все они искали то, что для них подробно обозначил Григорий.
Разумеется, Леонид не из тех людей, мировоззрение которых может запросто перевернуться после прочтения одной из книг. Однако, Григорию лишь нужно было как-то заставить его мыслить в нужном направлении, подготовить «благородную почву». А дальше он собирался обратиться за помощью к бабушке и дедушке по линии отца. Леонид очень их уважал, а потому, как минимум бы выслушал.
Что бабушка, что дедушка, не очень разделяли то, как правит родом их сын, однако им было плевать практически на все, а когда они спохватились, то было уже поздно — Леонид собирался выдать свою восемнадцатилетнею дочь за сорокалетнего Князя Кранского. Собственно, поэтому они и решили действовать совместно с их единственным внуком — Григорием.
Уже сегодня прилетят родственники Маши.
— Почему ты вообще на это согласилась? — спросил я, сидя за столом и уплетая вкуснейший завтрак.
— Потому, что это моя семья, — пожала плечами Маша, — и я не собираюсь всю жизнь от них бегать.
— Забыла про Кранского? — не очень уместное и приятное для нее напоминание, но я не могу промолчать, — или может напомнить тебе про браслет? Я уверен, что и детство у тебя было не сладкое...
— А вот и не угадал, — усмехнулась она, — детство у меня было счастливое.
— Ладно, допустим. С детством я не угадал. Как насчет браслет на ляжке и Кранского?
— Так это все отец.
— Ах отец?
— Ну, да. Он очень боялся меня потерять, а потому и заставил надеть этот браслет. Если тебе интересно, то один раз это даже меня спасло.
— Не буду об этом спрашивать, — вдруг ей неприятно вспоминать, вместо этого я решил разыграть «козырь» в очередной раз, — Кранский?
— Да что ты заладил?! — возмутилась она, — Кранский, Кранский?! Жопа-сранский!
— Ха-ха, — вот, узнаю Машу, — я вскочил и обнял ее, — прости, что заставил это вспоминать, просто я не понимаю, как ты так быстро сменила мнение и решила, что хочешь наладить общение с семьей.
Маша долго мне рассказывала о своих отношениях с родственниками. Как выяснилось, я много чего напридумывал. Но и она тоже «хороша», могла бы и сразу все подробно рассказать. Как оказалось проблема заключалась лишь в ее слишком консервативном отце, который, к слову, тоже по своему любил свою дочь. Хотел для нее только лучше.
Что до замужестве на Кранском, так Маша сказала, что для многих родов — это нормальная практика, впрочем, сейчас она уже уходит в прошлое. Вот только ее отец, как раз из прошлого. Он не хотел подпускать к своей дочери молодых аристократов, все говорил, что они испортят ее и бросят, а вот Кранский будет Машу ценить и в целом станется хорошим мужем. Кроме того, даже сама Маша понимала, что союз ее рода с Кранскими в перспективе будет выгодным, вот только для нее было неприемлемо, что жениха отец выбирает ей сам и это стало последней каплей.
Маша рассказала мне про своих бабушку и дедушку, с которыми она вполне хорошо общалась, да вот только они все больше путешествовали, отдыхали и бездельничали — совершенно не хотели лезть в дела рода, влиять на ее отца. А когда поняли, что грозит их внучке, то было уже поздно. Позже они передавали извинения через брата Маши — его зовут Григорий и он единственный, кто с ней поддерживал связь.