Я направил на них МР5, черный и жуткий. Еще горячий после стрельбы. От него пахло порохом, смазкой и дымом.

– Положите руки на стойку, – сказал я.

Они молча выполнили мой приказ, и я увидел четыре руки: две коричневые и узловатые, две бледные и изящные. Они лежали, как морские звезды, – две неуклюжие и коротковатые, две удлиненные и тонкие.

– Сделайте шаг назад и наклонитесь вперед так, чтобы опираться на руки.

Они повиновались. Теперь им будет труднее сделать неожиданное движение. Опасность стала меньше.

– Вы не мать и дочь, – сказал я.

– Совершенно верно, – ответила Лиля.

– Так кто же вы?

– Учитель и ученица.

– Хорошо. Мне бы не хотелось убить дочь на глазах у матери. Или мать на глазах у дочери.

– Но ты готов застрелить ученицу на глазах учителя?

– Возможно, сначала учителя.

– Ну, так давай.

Я стоял неподвижно.

– Если ты собираешься это сделать, сейчас самое время.

Я наблюдал за их руками. Ждал напряжения, движения сухожилий, увеличения давления на пальцы. Искал признаки того, что они собираются пошевелиться.

И ничего не видел.

У меня в кармане завибрировал телефон.

В тихой комнате звук был едва слышен: жужжание, легкое гудение, ритмичная пульсация. Телефон дергался и гудел у моего бедра.

Я посмотрел на руки Лили. Ладони неподвижно лежали на стойке. Никакого телефона в них не было.