Ночной дежурный со мной согласился. Он заполнил стандартный ордер, и я собрала команду. Множество полицейских в форме, патрульные машины, тяжелое вооружение, три других детектива, все старше меня, но вела их я. Мое дело. Неписаное правило.

Мы воспользовались ордером в полночь, как только он стал легальным, взломали дверь, уложили Куботу на пол так, что его голова несколько раз стукнулась о кафель. В одной из комнат мы нашли парня из бара, находившегося в жутком состоянии. Словно на него наехал грузовик. Я под охраной отвезла его в другую больницу.

Потом полицейские притащили Куботу в камеру, а я и трое моих напарников-детективов провели бо́льшую часть ночи, обыскивая дом Куботы с таким рвением, словно мы пытались найти самую маленькую иголку в самом большом стоге сена.

Его дом оказался настоящим кладом.

Мы нашли хозяйственные сумки, набитые необъясненными наличными, записные книжки, бухгалтерские книги, дневники и карты. С первого взгляда стало ясно, что Кубота получал большие деньги из сотни разных заведений. Судя по его записям, за последние шесть месяцев в трех местах ему пытались оказать сопротивление, и мы проверили даты – оказалось, что они совпадают с поджогами, которые пока раскрыть не удалось. Мы обнаружили два перерыва в платежах, которые потом возобновились, но, когда мы проверили даты, они совпали с обращениями в больницу со сломанной ногой и рассеченным лицом. Мы нашли всё.

Кроме пистолета.

В некотором смысле это никого не удивило. Он воспользовался пистолетом, а потом выбросил его. Стандартная практика. Вероятно, оружие лежит на дне реки, сброшенное туда с моста. Как старые сотовые телефоны. Предоплаченные и дешевые. Он выбрасывал упаковку и чеки, но по какой-то глупой причине оставлял зарядные устройства. В ящике письменного стола мы нашли пятьдесят штук.

На рассвете я сидела напротив него в помещении для допросов. Присутствовал его адвокат, скользкий тип в костюме, но по его лицу я понимала, что шансов на успешную защиту у них нет. С нашей стороны была только я, но я не сомневалась, что за односторонним зеркалом собралась толпа, чтобы понаблюдать, как работает магия допроса. И поначалу все шло превосходно. Мне нравится, когда подозреваемый делает одно признание за другим, поэтому я начала с легких вещей. Я перечислила один бар за другим, все рестораны и кафе, наличные и выписки с банковских счетов, и он все признал. Уже через десять минут на записи набралось достаточно материала, чтобы засадить его очень надолго. Однако я продолжала, но вовсе не потому, что в этом была какая-то необходимость. Мне требовалось подготовить его к главному моменту.

Однако его так и не случилось.

Он отрицал стрельбу. Отрицал, что встречался с Ричером прошлой ночью. Сказал, что его самого не было в городе. Отрицал, что у него есть пистолет. Заявил, что никогда не пользовался огнестрельным оружием. Я продолжала допрос до тех пор, пока стрелки часов не показали, что начался мой второй день работы в полицейском департаменте. И тут появился мой лейтенант, свежий после полноценного ночного сна и душа. Он сказал, что мне пора заканчивать.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал он. – Ты все сделала превосходно. У нас на него вполне достаточно. Он сядет очень надолго. Наша цель достигнута.

Мнение лейтенанта разделял весь департамент. Ни у кого не возникло ощущения неудачи. Скорее наоборот. Новая девочка раскрыла крупного рэкетира в первый же день работы. Огромный успех.

Однако эта ситуация мучила меня. Я не сделала того, что следовало, и начала копать глубже. Я знала, что сумею что-то обнаружить, – так и оказалось. Но совсем не то, что я ожидала.

Владелец бара, в котором побывал Ричер, оказался свояком врача, женщины с серебром в волосах. Они были одной семьей.

От усталости у меня кружилась голова, что в каком-то смысле даже помогло. Мне удалось сделать мгновенные обобщения, которые в обычном состоянии я бы сразу отбросила. Толстое досье Куботы, полное неудачных попыток получить ордер на арест. Бесконечная погоня за новыми уликами. Необходимость найти избитого человека или кое-что похуже. Неустанное гудение монитора, слишком сильное для больного человека. Умные глаза и ясный ум Ричера после приема опиатов, доза которых должна была свалить лошадь.

Я в третий раз отправилась в больницу, но Ричера в палате не оказалось. Я не нашла никаких следов того, что в ней кто-то недавно находился. Женщина с серебром в волосах клялась, что у нее не было пациента с огнестрельным ранением в тот вечер, о котором шла речь. Она пригласила меня проверить записи. Пустышка. Я побеседовала со всеми сестрами. Ни одна не заговорила.

Потом я представила Ричера в вечер нашей последней встречи, когда он не сумел найти Куботу, потому что главного рэкетира в тот день не было в городе. И тогда Ричер отправился в бар, чтобы вернуть деньги, которые уже год выплачивал владелец. Я представила, как владелец звонит женщине с серебряными волосами.

А потом – автовокзал «Грейхаунд» в полночь. Высокий человек садится в автобус. Тот трогается. Никакого багажа, никакого расписания, никакого плана.

Я вернулась в участок. И когда я вошла, меня встретили аплодисментами.