К следующей неделе Федр прочел материал и подготовился разбирать положение о том, что риторика – искусство, поскольку ее можно свести к рациональной системе порядка. По этому критерию «Дженерал моторз» производят чистое искусство, а вот Пикассо – отнюдь нет. Если в Аристотеле имелись какие-то незримые глубины, тут-то им самое время проявиться.

Но вопрос так и не возник. Федр поднял было руку, поймал микросекундную вспышку злобы в глазах преподавателя, как вдруг другой студент, чуть ли не перебив его, произнес:

– По-моему, здесь есть очень сомнительные утверждения. – И больше ничего не успел.

– Сэр, мы здесь не для того, чтоб учить то, что думаете вы! – прошипел профессор. Как кислота. – Мы здесь учим то, что думает Аристотель! – Прямо в лицо. – Когда мы пожелаем узнать, что думаете вы, мы предоставим вам курс по этому предмету!

Тишина. Студент ошарашен. Все остальные тоже.

Но профессор еще не закончил. Он тычет в студента пальцем и вопрошает:

– По Аристотелю: каковы три вида частной риторики согласно обсуждаемой сути предмета?

Опять тишина. Студент не знает.

– Значит, вы не читали, не так ли?

И с нехорошим огоньком в глазах – который выдает давно лелеемое намерение, – профессор философии переводит палец на Федра:

– Вы, сэр: каковы три вида частной риторики согласно обсуждаемой сути предмета?

Но Федр готов:

– «Естественно является три рода риторических речей: совещательные, судебные и эпидейктические»[36], – спокойно отвечает он.

– Каковы эпидейктические приемы?

– Сравнение, похвала, энкомий и восхваление[37].

– Да-а-а… – произносит профессор. Потом все стихает.

Прочие студенты в шоке. Что это было? Знает только Федр – да еще, может, профессор. Простодушный студиозус получил то, что назначалось Федру.

Лица у всех напрягаются – только б не было новых допросов. Профессор допустил ошибку. Истратил свою дисциплинарную власть на невинного студента, а Федр – виновный, враждебный – по-прежнему на свободе. И чем дальше – тем свободнее. Раз не задавал вопросов, его никак не срежешь. А теперь он видит, как отвечают на вопросы, – и вообще, конечно, не станет их задавать.