Финский корабельный врач слабел на глазах, он почти уже не вставал, хрипел, страшно кашлял. Иногда он начинал забываться, впадать в бессознательное состояние. Альберт Валерьянович хотел было разделить альбуцид и колоть его и Брониславу, и Валттери, но военврач страшным голосом на чистой латыни сказал:

– Не переводи препарат. Мне этой дозы недостаточно… А Тойво должен пойти на поправку. Скоро нас обнаружат.

Военфельдшер лечил его тем, что было в доме – чаем, в который капал драгоценные капли спирта, оставшегося еще во фляге, взятой с подводной лодки. В таком заточении прошла неделя.

Дыхание Бронислава тем временем очистилось, температура стала меньше. Однажды среди ночи он начал стонать:

– Валерьянка, где ты! Валерьянка, иди сюда… Данила тронулся! Держи его! Хрен моржовый, салабон херовый, подвесить его за… – краснофлотец бредил.

– Тихо, – прошептал ему Шпильковский, – молчи…

Но было уже поздно. Валттери открыл глаза и слушал.

– Лингва россикус? – спросил финн. – Это он говорит по-русски?

– Да… Он знает русский и сейчас бредит на этом языке.

– А финский он знает?

Валттери подполз к Брониславу и по-фински закричал:

– Тойво, куулэтко минуа! Воит саноа! – и начал изо всех сил тормошить больного.

Тот только бессвязно замычал. Финский корабельный врач еще несколько раз повторил свою фразу:

– Тойво, ты меня слышишь? Можешь говорить? Тойво, куулэтко минуа! Воит саноа?

– Склитрындень ты двузадстворчатый, едрить тя в перехлест из поворота в перекос, и через гвоздями в забитый клюз туда и обратно и в печенку и в селезенку, семиголовый восьмихер с четырьмя пробоинами… – заревел Бронислав, широко раскрыв ничего не видящие глаза.

Финн в страхе отпрянул.

– … етить колотить, выстебыш плюндрахренов, тебе, сучьему сыну, сунуть двурогий якорь под спину, повернуть три раза и вынимать втихую… салага, говнопроизводитель… трижды тебя злогребучим пробоем вдоль и поперек с присвистом через тридцать семь гробов в центр мирового равновесия…

Бронислав выдохся и закашлялся. На губах у него показалась мокрота. Он опустился и замолк.

– Кто он? Кто вы? – испуганно вздрогнул финн.

– Он раньше плавал с русскими рыбаками-эмигрантами, научился всяких слов у них, – нашелся Альберт Валерьянович.