– Тима, как тебе идея? Или у тебя дела? – возвращает меня в действительность настойчивый голос Торганова.
– Да нормально, – соглашаюсь, не желая друзьям портить праздник. И так носятся со мной, как с ребенком…
– Тогда завтра заезжаете за мной на работу, и сразу едем, – велит Торганов.
Заруливая во двор, лениво оглядываю темные окна дома. Хорошо, хоть Дан со мной. А то бы сейчас сидел один как сыч и думал о Лере.
– А помнишь, как рубились в настольный хоккей? – задумчиво вздыхает Богдан.
– И в приставку! – смеюсь, поднимаясь на крыльцо.
– Где они? Выкинул?
– Ни в коем случае! В кладовку спрятал. Сейчас достанем. Играем до победного. Кто продует, моет посуду…
– Заметано.
7. Фей или не Фей?
Утро 2 января неожиданно начинается со скандала. В шесть в палату тайфуном влетает медсестра Роза.
– Толстопузики, подъем! Быстро кровь сдавать! – кричит с порога.
Унылой толпой выдвигаемся к процедурной.
– Почему нельзя сразу уколоть в палате? – зябко кутается в халат соседка Лена.
– Такие порядки, – пожимаю плечами. Ни с кем не спорю. Никого не обсуждаю. Меня так бабушка учила.
Возвращаюсь в палату последней. И как только проваливаюсь в короткую дрему, из Шанхая звонит Джон, представитель поставщика.
– Поставка срывается, Лей-а! – кричит в трубку. Не понимает, почему задерживается оплата. Как это в России выходной?
– Новый год в марте, – лопочет он и снова переходит на крик.
Пытаюсь его успокоить. На китайском, конечно!
Медленно поднимаюсь с кровати. Выхожу в коридор. Но и минуты хватает, чтобы разозлить соседок. Каждая провожает негодующим взглядом. А когда после завтрака на обход приходит хмурый главный врач, то и вовсе устраивают акцию протеста.