— Кстати, о ЦРУ. Что ты думаешь об этой записке, которую, якобы, написал Элбрайт? Ее доставили мне люди из Управления?

— Ты, конечно, знаешь версию об агенте, внедренном в верха ЦРУ. Теперь я склонен считать её верной. Этот парень начал нервничать. Он сидит довольно высоко и знает о двух провалившихся агентах. Уверенный в скором разоблачении, он решил, видимо, что ему нечего терять.

— Понятно. Так где теперь нам ожидать появления Кущенко?

— Это как раз последняя из моих новостей. Послезавтра президент в сопровождении автомобильного эскорта проедет по улицам Далласа, — Броньола усмехнулся. — Если задача Кущенко — политическое убийство, а я в этом не сомневаюсь, президент — подходящая мишень.

— Совки на это не отважатся, — сказал Болан, но пока он это произносил, он и сам понял, что не прав. Некоторые в ЦРУ считали убийство Джона Кеннеди делом рук КГБ. Доказать это не удалось до сих пор, но обратное также не было доказано.

Ни для кого не оставалось секретом, что покушение на Папу Римского было осуществлено под руководством советских спецслужб, и президент Соединенных Штатов не был застрахован от чего-нибудь подобного. Вопрос заключался лишь в том, кто готовит операцию: его величество КГБ или какая-то самостоятельная террористическая группировка. И то, и другое было вполне возможно. Болан принял решение.

— Хэл, я еду в Даллас. Но, судя по тому, что уже произошло здесь, у меня есть причина полагать, что там будет небезопасно. Я хочу, чтобы Управление ничего об этом не знало. Ты — единственный, кто в курсе моих перемещений.

— Хорошо. А как насчет Элбрайта? — спросил Броньола.

— Элбрайт будет мне по-прежнему помогать по мере своих сил, но он также не должен знать обо мне ничего. Его слова могут услышать посторонние уши, и если внедрившийся агент — лицо реальное, то он знает больше, чем Элбрайт, и докопается до сути, какую бы безобидную, на первый взгляд, вещь тот ни сказал.

— Согласен, — ответил Броньола.

— Я позвоню тебе завтра из Далласа, — продолжал Болан. — Как только я прибуду на место, я проверю маршрут следования президентского эскорта.

— Мне поставить в известность тайные службы?

— Ни в коем случае. Я не хочу, чтобы они ввязывались в это дело. Нам не взять Кущенко без полной секретности. Если выезд президента отменят, то мы опять останемся ни с чем. Неизвестно, какой у него запасной вариант. Так что если я не найду его в Далласе, то мы не найдем его никогда. Или когда будет уже слишком поздно.

— Ты играешь в опасную игру, приятель, — сказал Броньола.

— Я знаю, Хэл, — ответил Болан, — но у нас нет выбора.

Закончив разговор с Броньолой, Болан позвонил в справочную аэропорта. Затем он вызвал такси, торопливо собрался и спустился вниз. Машина пришла через две минуты после того, как он вышел из дверей отеля. Двадцатью минутами позже он уже стоял у окошка билетной кассы. Самолет отправлялся в полет через пятнадцать минут. Отправив багаж, Болан направился к турникету.

В отличие от железнодорожных и автовокзалов, где всю ночь толпится народ, в помещении аэропорта было почти безлюдно. Болан, привыкший к тому, что с первого дня этой "командировки" кто-то неустанно следит за ним, стараясь помешать и направить его по ложному пути, окинул взглядом зал ожидания в поисках подозрительных лиц.

Однако он не заметил толстого человека в сером костюме с перекинутым через руку плащом. Незнакомец безмятежно читал "Дейли Уорлд", но, увидев Болана, поднялся с кресла и поспешил за ним.

Пройдя через турникет и направляясь в туннель, ведущий на взлетную полосу, Палач оглянулся, и его внимание привлек этот толстяк, украдкой бросавший на него взгляды и в то же время старавшийся это скрыть.

В салоне, проходя мимо кресла Болана, незнакомец невольно покосился в его сторону, и их глаза встретились. Толстяк понял, что его раскусили. Подавив желание убежать из салона самолета и куда-нибудь спрятаться, белый как мел, он протолкался дальше и занял свое место через несколько рядов от Палача.