– Все так плохо? – удивился испанец.

– Беда в том, что всем этим людям больше некуда возвращаться. Пираты, нападая, стараются после захвата рабов уничтожить за собой все, до чего только могут дотянуться. Логика их проста. Любой пожар опаснее самого нападения, и те, кому посчастливилось избежать рабства, вынуждены спасать свои дома, а не устраивать преследование. Эту тактику бандиты применяют везде. И здесь, и на Кавказе. Потому их и уничтожают без всякой жалости, словно бешеных крыс. Так что теперь мне предстоит решить, к какому делу пристроить всех этих несчастных. Впрочем, я очень надеюсь, что часть из них все-таки решит отправиться к родным очагам.

– Вам не нужны здесь свои люди? – не понял испанец.

– Увы, друг мой, но это не мои люди. Даже после спасения, – грустно усмехнулся Сашка.

– Не понимаю, – качнул Хуан головой, поднимаясь.

– Это долго объяснять, и без знания внутренних законов империи еще труднее понять, – напустил Сашка туману, торопясь свернуть разговор.

Они вышли во двор, и испанец, коротко поклонившись, отправился на конюшню. Его очень заинтересовали кони, которых вывели на Дону казаки. Проводив его взглядом, Сашка двинулся в сторону временного лагеря, который по его просьбе устроили казаки за территорией подворья. Размещать почти шесть десятков освобожденных рабов было просто негде. Врач посещал этот лагерь регулярно. Крестьяне обеспечивали их продуктами, но готовили они себе сами.

Само собой, оплачивал все это Сашка, так что побыстрее пристроить этих людей к делу ему было просто жизненно необходимо. Как известно, безделье порождает дурную энергию. Войдя в лагерь, Сашка прошел к импровизированной летней кухне, где увлеченно кашеварили пятеро бывших рабов, и, поздоровавшись, велел собрать сюда остальных. Мужики быстро пробежали по лагерю, и очень скоро все пятьдесят три человека стояли вокруг кухни.

Сдвинув лавку, Сашка поднялся на нее и, оглядев собравшихся, негромко сказал:

– В общем, так, мужики. Я что мог, для вас сделал. Теперь пришла пора вам самим решить, что делать дальше. Кто желает, может вечером подойти ко мне, и я выдам денег на дорогу до дома. Бумаги полицмейстер обещал на днях всем оформить, так что доедете без особых проблем. Кто не хочет или кому некуда ехать, думайте, как быть. Тут я вам не советчик. Каждый сам свою судьбу выбирает.

– Ваша милость, а туточки остаться никак нельзя? – послышался робкий вопрос из толпы.

– Ну, это смотря чем заниматься собираешься, – растерянно почесал Сашка в затылке. – Если кто хочет на землю сесть, это можно. Кто желает рыбным промыслом заняться, тоже. А ежели кто какой технической профессией владеет, тем более хорошо. Крестьян и рыбаков сведу со старостами деревень и прикажу им выделить надел и место под постройку дома. Возможно, там и пустая изба найдется. В общем, придумаем чего-нибудь. Это все. Завтра жду от вас ваших решений. Кстати, мой управляющий всех переписал?

– Точно так, ваша милость. Все как есть выспросил и на бумажку записал, – дружно загудели бывшие галерники.

– Вот и ладно. Значит, никого не забудем и не потеряем, – усмехнулся Сашка, спрыгивая с лавки.

– Ваша милость, – протолкался к нему невысокий, но, что называется, поперек себя шире мужик, заросший густющей бородой до самого пояса. – Дозвольте спросить.

– Спрашивай, – кивнул Сашка, жестом указывая ему в сторону.

Они отошли от сбившихся в кучу мужиков, принявшихся обсуждать услышанное, и мужик, вздохнув, негромко сказал:

– Ваша милость, некуда мне идти. Да и землю пахать я не умею. Дозвольте вам служить.

– Погоди. А чем же ты до галеры на жизнь зарабатывал? – не понял Сашка.

– Товары всякие в обход таможни возил, – махнув рукой, честно признался мужик. – Охотником был, а когда не сезон, через границу бегал. Так и жил.