— Ты забыл про Вока и Люй, — напомнил Лобанов.
— Давай уж тогда и Ольгу не станем сбрасывать со счета. Раз бандита могли зарезать старик или девчонка, то почему бы этого не сделать твоей сестре? Когда я проснулся, все были у костра, кроме Фына. В том числе и мы с тобой.
— Не кипятись, — осадил друга капитан. — Пойдем в лагерь. Быстро перекусим — и в путь. О том, что нашли тело, пока лучше не распространяться: сбежал, мол, и все. Меньше будет пересудов и нервов. Искали, ходили, но ничего не нашли. В дороге разделимся: ты впереди с Воком, а я сзади. Буду посматривать. И вообще, не нравится мне эта история.
В сердцах Юрий выругался, как портовый грузчик, лихо поминая до седьмого колена родню Фына и всех проклятых китайцев. Как ни странно, замысловатые вариации родного российского мата разрядили напряженность, и Саша облегченно рассмеялся: с его души упал камень подозрения, что Лобанов специально все подстроил, чтобы избавиться от бандита. Так выражать досаду мог только действительно ни в чем не повинный русский человек. Актер из капитана никудышный, и провести Руднева, успевшего прекрасно изучить друга, ему было не под силу.
— Предлагаю устроить засаду, — тихо сказал Саша. — Потеряем день, зато исчезнет неясность.
— Засаду! — пренебрежительно фыркнул Юрий. — С двумя револьверами? Патронов на четыре барабана, а это десять — пятнадцать минут хорошего боя. А с нами старик и девушки. Нет, не годится. Стрельба — крайний случай. Да и местность неподходящая. Вот доберемся до гор, поглядим сверху. Сейчас спасение в быстроте ног и постоянной осторожности. Помни, ни одного лишнего слова.
— Помню, — заверил Руднев, немного обидевшись, что его идея с засадой не нашла у приятеля поддержки…
Известие о побеге Фына сначала вызвало у всех нечто вроде шока. Первым пришел в себя старик. Он засуетился и начал поспешно собирать вещи. Люй побледнела и сжалась, недоверчиво поглядывая на европейцев. Ольгу била мелкая дрожь, побелевшими губами она творила молитву Божьей Матери — заступнице от бед и напастей, прося ее оградить путешествующих от злых козней разбойника.
— Уходить надо, — быстро собравшись, заявил старик.
Он даже не поинтересовался, нашли ли русские какие-нибудь следы, искали беглеца или нет.
— Уходить, скорее уходить, — твердил Вок, прижимая к себе обезьянку.
— Кушать будем? — нерешительно спросила Люй, держа в руках котелок.
— Потом, потом кушать, — махнул сухой ладошкой старик. — Сейчас уходить отсюда!
— Господи, да что вы молчите? — обратилась Ольга к брату и понуро стоявшему рядом с ним Рудневу. — Что теперь делать? Куда побежал этот бандит?
— Откуда я знаю? — зло буркнул Юрий. — У него тысяча дорог.
— Но ведь вы караулили ночью, — не унималась девушка, и брат, не выдержав ее вопросительного взгляда, отвернулся.
— Ну, недоглядели, виноваты. И на старуху бывает проруха, — раздраженно ответил за него Саша, пытаясь оправдаться и боясь, что Ольга заставит Юрия сказать правду.
По опыту он знал: Лобанов никогда не лгал сестре — ни грубо, ни изощренно, предпочитая отмалчиваться, отшучиваться, обрывать разговор, а если уж деваться было некуда, сознавался с видом провинившегося ребенка. В такие моменты наблюдать за ним было довольно забавно, но сейчас не тот случай, когда надо говорить правду.
— Мы тоже устаем, — опустил голову Руднев. — Конечно, наша вина.
— Прости. — Ольга ласково провела ладонью по его небритой щеке и взяла саквояж. — Пошли? Завтрак потом совместим с обедом.