Слышно, как вздыхает Вещий Лисей. «Спокойно, — думает наследник Зверко, — без соплей. Тоже мне князь…» Рута кратко шмыгает носиком. А царь Леванид, поглаживая бороду, выдерживает еще одну паузу.

— Вражеский камнемет забросил в душу Доримедонта Неро очень маленький, но очень холодный камень. Это осколок черного Илитора. Бедный мальчик Доримедонт возомнил себя… э-э… протагонистом, то есть отважным героем, которому суждено спасти подлинного князя Геурона. Плескун разрушил мир в душе Доримедонта, поселив в ней семена сомнения. Сомнения и — самомнения. На горьком примере несчастного мальчика мы видим, какие страшные разрушения несет в наши души Чурилина ворожба. Чурила не просто несет камушек на Русь, он несет его в наши души… Опять философия, улыбается наследник Зверко. Сейчас он попросит нас всех покопаться в своих душах: а нет ли там маленького черного камушка-илиторчика?

— Плескун преподал нам страшный урок. — Голос Леванида звучит совсем тихо. — Теперь мы видим… Чурила порабощает даже самых преданных, самых близких людей… История Неро учит нас: нельзя переступать тонкую линию, линию греха. Не предавать друга, подчиненного, соратника — даже во имя очень высоких, внезапно прояснившихся целей. Эти цели — ложь, если для их достижения нужно убить, предать, согрешить…

«Псс-ссс», — тихо шипит кто-то рядом, у самого Зверкиного плеча. Это поляница Псанечка иронично морщит ровный носик. Упирает кулаки в тугие бедра, затянутые в кожаную броню. Псс-ссс. Что у нас сегодня: военный трибунал или проповедь благочестия?

— Нельзя жертвовать малым ближним человеком… Даже ради великого дальнего блага. — Желтоватый палец старого царя поднимается к небу и многозначительно подрагивает. — Поэтому я говорю вам, дети и други мои: простите бедного мальчика. Откройте ему путь к покаянию…

— Правильно-правильно, добренький дедушка! — вдруг вырвалось у растроганной Руты. Чуть не подпрыгивает на стульчике, молитвенно сложила ручки. — Надо быстренько его простить и всем помириться, правда?! Ведь правда?!

Дура дурой, болезненно-ласково думает наследник, глядя на синие глазки, влажно мигающие в тени порхающих ресниц.

— Он… такой миленький. Он же наш мальчик, наш! Нельзя же его казнить. Ну, может быть, немножко поругать, совсем чуток-пречуток?

Дура, думает наследник Зверко, отрывая горячий взгляд. Идеальная женщина. Она любит всех и жалеет всех. Кроме меня.

— Я не согласен, — твердо говорит он, упирая взгляд в слащаво-золотую крону заморской вышивки на шатровом потолке.

Быстрый шорох удивления… Царь Леванид, немного темнея лицом, кратко кланяется и опускается обратно в удобное кресло. Князь Лисей отрывает лицо от ладоней, быстро глядит на наследника. Но голос наследника тверд. Наследник знает, что говорит. Нельзя оставлять недобитого врага в тылу. Пусть даже этот враг нравится девочке Руте. Прощать нельзя.

— Десятнику я не доверяю, — говорит наследник. — Посадить в темницу, а там поглядим.

Князь Лисей прячет раненый взгляд. Снова поднимается с места, глядит вниз, на носки мягких греческих сапожек.

— Прошу высказаться остальных членов совета…

— Ой, можно?! Можно я?! — поспешно чирикает серебряный голосок. Превозмогая мощнейший позыв подпрыгнуть с табуреточки, княжна Рутения Властовская нетерпеливо елозит кольчужным задиком, растерянно-испуганно глядит на миленького братца Зверку:

— Братец, только ты не думай, что я непослушная! Я не хочу тебе перечить, честно-пречестно! Ты все верно говоришь, ты прав… Только я думала… а давайте мы его совсем ненадолго посадим в темничку, а потом — сразу выпустим, а?

И вертит носиком, моргает радостно распахнутыми глазами: вот ведь какую гениальную идею придумала!

— Ну на пару часиков только, а потом сразу-пресразу выпустим, вот! И тогда он обрадуется, что мы его простили, и ему стыдно станет, вот увидите! И он сам заплачет и больше не будет!

— Ты очень мудрая девушка, о прекрасная княжна, — внезапно улыбается царь Леванид. — Твое юное сердце подсказывает истину. Если мы помилуем бедного Неро, он увидит, что все его подозрения — ложь. Слезы стыда вымоют острые камни из души…

— Предателей не прощают! — вдруг взрывается нервный Стыря. Вскакивает, мотая мокрым оселедцем — факел малиновой рубахи вспыхивает яростно. — В куль да в воду! Чтоб другим не повадно!