— Что ты бредишь, уродливый старик? — Берубой чуть не задохнулся, лоб его заблестел от холодной испарины. Кажется, он не был готов к столь неожиданному натиску. А голос Плескуна все тверже, и взгляд не мигает, и слова уверенно звенят, как короткие ловкие лезвия:

— «О повелитель! О великий Чурила! Я сделал все, как было велено. Я учинил великую битву, которая войдет в легенды Залесья. Все славянские народы восславят тебя, повелитель, как своего защитника. Я зарезал Кумбала, чтобы тот не проболтался о нашей хитрости. Теперь я снова хочу служить твоей воле. Приказывай, властитель! Верный раб Плескун выполнит все».

— Какой властитель? — мечется Берубой. — При чем здесь наследник Зверко? Ты сошел с ума! — О да, он нервничает! Все видят, как вздулись жилы на высокомерном челе палача. Выпала из дрожащих пальцев металлическая искорка — заморские тисочки для ногтей; со звоном покатились по камням. Что-то неладное творится с огненным семарглом. Он пропускает удар за ударом.

— «Замолчи, недостойный выблядок Траяна! Немотствуй, пошлый холоп, когда я беседую с великим повелителем Чурилой!» — И снова наследник Зверко холодеет под синим взглядом гордых и преданных старческих глаз.

— Т-ты большой шутник, гномик…

Вот и все, что Зверко сумел из себя выдавить. Даже в полумраке заметно, как побелело лицо наследника, будто сахарной пудрой присыпало плоские скулы и глыбистый лоб.

И снова полетели звонкие гвозди:

— «О повелитель! Я буду служить тебе верно, как прежде. Я понимаю, что уже выполнил главное задание… Теперь нужно убить меня, и тогда эти славянские скоты никогда не догадаются! Они не узнают, что ты — никакой не кузнец Данька из Морама, а самый настоящий Чурила…»

Именно в эту секунду наследник Зверко ощутил, как жаркими тисками сдавило голову, как зазвенело в ушах. Он понял: это атака. Плескун уже почти вывел из строя растерянного Берубоя и теперь нацелился на нового противника.

— «Знаю, повелитель: ты должен совершить показательный суд надо мною. Ибо все знают, что я — жрец Чурилы, а ты назвал себя главным охотником на Чурилу… О, это чудесный план: послать на Русь тупое чучело в летучих сапогах! Напугать славян безликим истуканом — и самому возглавить борьбу против этого пугала! Я рыдаю от радости, благоговея перед глубинами твоего замысла, о повелитель…»

— Неожиданная трактовка событий, — едва слышно выдохнул князь Лисей.

Наследник вздрогнул, как от кинжального укола в ребра:

— Врет, гад. Врет! Берубой предупреждал!

— Врет… Но очень складно.

— «…Пусть, пусть они страшатся тупого болвана, разряженного двойника, окруженного шумной толпой почитателей… А настоящий Чурила уже здесь, во главе славянских толп, ему поклоняются как народному герою!.. Восхитительная хитрость! Но разве не я помог тебе замыслить ее! И теперь умоляю: не убивай меня. Возложи на меня новое бремя, награди новым заданием — вдали от этих мест, в Шамахане или Стекольне, в пустыне или на островах… А если тебе нужна моя казнь… давай устроим наваждение, давай сожжем вместо меня оживленное чучело! Я обещаю сделать прекрасное чучело из соломы, и патоки, и бычьей крови… Оно будет двигаться и даже кричать, когда вы начнете сжигать его на потеху славянским свиньям! А я буду уже далеко отсюда, буду служить тебе, как прежде, о великий Чурила, внук Сварога!»

— Да как ты смеешь, гнида горбатая?! — Наследник вдруг не выдержал и захрипел, угрожающе поднимаясь с лавки, заикаясь от ярости. — К-какой я тебе Ч-чурила?

— «Как?! Ты отрекаешься от меня, хозяин?! Ты предаешь меня?! Нет, не делай этого! Ты мудр! Ты вселился сначала в Даньку из Морама, чтобы…»

— Врешь, урод…

— «…чтобы заполучить таблицу жестяну с узорами. Потом ты убил Даньку и вселился в новое тело — в коганина, в Данэиля из Саркеля! Данька перестал быть! Ты стал Данэилем, чтобы проникнуть в стан коганых и получить назад твой волшебный перстень, похищенный наемником Свищом…»

— Он знает! — Зверко всплеснул ручищами, будто хотел схватиться за голову, зажимая обожженные кривдою уши. Обернул беспомощное белое лицо к Вещему Лисею. — Он все знает!