Более шести лет назад он окончил Верхневолжский технический университет и около трех лет после его окончания проработал на инженерной должности в одном из предприятий родного города. Был он чуть выше среднего роста, с русыми волосами и серыми глазами. По характеру довольно спокойный, уравновешенный, даже немного медлительный. Свои обязанности на работе выполнял добросовестно, но особой инициативы не проявлял, делать карьеру не стремился. Это было не по нему. Когда в стране начались перестроечные процессы, Андрей рискнул уйти в так называемое свободное плавание.

Еще в студенческие годы судьба свела его с замечательными увлеченными людьми, изменившими его жизнь. И в первую очередь таким человеком был Сергей Алексеевич Савельев, преподаватель математики в Московском Государственном Университете. Все эти годы Андрей являлся членом клуба аномальных явлений «Атлантида», который был организован при МГУ еще в начале шестидесятых годов двадцатого века. Вот уже двенадцать лет клубом бессменно руководил Сергей Алексеевич, был его движущей и направляющей силой.

В размеренной провинциальной жизни Андрея появилось то, что постепенно начало полностью занимать его сущность. Периодически оно уходило на второй план, но всё равно каждый день был наполнен неосознанной радостью приобщения к чему-то вечному, надвременному. Всё это позволяло легче проживать и переживать возникающие порой неурядицы.

Однажды, на северном Кавказе, в Домбае, Андрей познакомился с еще совсем молодым тогда, тридцати с небольшим лет, кандидатом физико-математических наук, доцентом МГУ Сергеем Савельевым. Начались очередные зимние университетские каникулы, и компанию друзей, в которую входил Андрей Чернеев, вновь потянуло в горы. Всем видам спорта они предпочитали катание на горных лыжах. В предыдущие годы друзья уже побывали в Карпатах, съездили в Терскол и вот теперь поехали набивать очередные шишки на домбайские склоны. Удивительно было за какие-то сутки из заметенной снегом, пасмурной январско-февральской среднеполосной России перенестись к подножьям Большого Кавказского хребта, на припекаемые солнцем горнолыжные трассы. Там по утрам пахло мокрым апрелем, а ближе к полудню кое-где между непокрытых снегом трещин в скалах можно было увидеть пробивающийся чистейший ручеек с подтаявшего ледника.

В тот раз компания единомышленников расположилась на турбазе «Азгек» в Теберде. Кататься на лыжах в Домбай ездили на рейсовых автобусах.

Друзья вновь и вновь вдыхали и не могли надышаться тем воздухом, в котором был смешан сосновый дух предгорий с солнечными ароматами высокогорья. Они наслаждались пробуждающейся после короткой южной зимы природой, которую не увидишь в их неяркой северной стороне.

Как здорово было прокатиться по чуть подтаявшему снежному насту с верхних трасс и влиться в разноцветный, многоголосый мир туристического поселка, съехать с так называемого «лягушатника», ничуть не менее сложного, чем высокогорные участки! Как здорово было потом отдохнуть некоторое время, подставляя солнцу уже немного «подвялившееся» лицо, насладиться пахнущим дымком шашлыком с бокалом красного или светлого сухого вина и снова поспешить наверх, к ослепительно белому снегу и ослепительно голубому небу!

По вечерам измученные, усталые, но счастливые, друзья возвращались на турбазу. Отдохнув немного, можно было побывать на дискотеке либо приобщиться к творчеству какой- нибудь заезжей столичной знаменитости, тоже приехавшей за теплыми солнечными лучами кавказских предгорий.

Сергей Алексеевич Савельев, как и Андрей с друзьями, жил на турбазе «Азгек» со своей супругой Ингой Михайловной, также математиком по образованию. Андрей познакомился с этой приятной интеллигентной парой на второй или на третий день своего пребывания на турбазе, на утренней пробежке. Каждое утро начиналось с общей зарядки, которую устраивали на площадке, покрытой мелким гравием, расположенной перед клубом. Просыпаться на свежем воздухе после вчерашних путешествий и приключений было непросто, но, тем не менее, на зарядку собиралось подавляющее большинство временного населения турбазы. Было что-то будоражащее в этой кавказской жизни, и все старались не упустить ни одной драгоценной минуты своего краткосрочного отдыха.

Неоднократно, в первые же дни пребывания на Кавказе Андрей видел чету Савельевых и на склонах Домбая. В движениях обоих чувствовался немалый опыт общения с непривычным для равнинного человека горнолыжным снаряжением.

В один из вечеров, после ужина, Андрей с друзьями расположились на открытой веранде своего павильона и стали потихоньку перепевать под гитару любимый всеми бардовский репертуар: от Окуджавы до Высоцкого, от Визбора до Суханова. По влажному вечернему воздуху плыл неторопливый «Домбайский вальс», напоминая, что где-то совсем рядом, может быть в нескольких километрах от турбазы, скоро зашумят лавины, подтаявшие под мартовским южным солнцем.

Через некоторое время к импровизированной эстраде стали подходить жители соседних павильонов, и хор голосов становился от песни к песне всё мощней и, одновременно, всё задушевней. Подошли к поющим и Савельевы.

Время от времени импровизированный концерт перемежался веселыми разговорами, шутками, какими-то историями из местной туристской жизни: про альпинистов, лавины, снежных людей.

— А вы знаете, мы сюда за этим и приехали, — вдруг как-то невзначай сказал Сергей Алексеевич.

— За чем — за этим? — спросил один из товарищей Андрея Максим Рогозин.

— За снежным человеком, — улыбнулся Савельев.

Все рассмеялись, не придав словам собеседника особого значения, восприняв сказанное как очередную шутку.

— Нет, вы зря мне не верите, — продолжал математик. — Я вполне серьезно говорю.

Теперь уже все затихли, насторожились в предвкушении интересного разговора. Даже небольшой ветерок, дувший вдоль Тебердинского распадка, как-то приутих, почти замерев.

— Расскажите, расскажите, пожалуйста! — попросили одновременно несколько человек.