Во время готовки, которая, как ни странно заставляет меня расслабиться, я понимаю, как внимательно наблюдает за мной профессор.

- Вы халявите, - замечаю я.

- Ты сам прекрасно справляешься,- отзывается он. И я не спорю. Он прав. Я умею стряпать с детства, и поэтому с легкостью орудую на кухне. Лешка тоже здесь и непривычно тих, он сосредоточен на чистке большой картофелины, которая, в принципе никому не нужна.

- Скажи мне, - профессор кидает взгляд на своего сына, - результаты будут положительны?

Он говорит про наркотики и анализ, который я сдавал сегодня.

- Я не торчок, - говорю я спокойно, - я предпочитаю иметь здоровые клетки своего мозга при себе

-Торчок, - хихикает себе в кулачок Алешка. Этому парню явно надо пополнить словарный запас. Юрий Викторович, слегка улыбнувшись, качает головой.

- Это похвально, - говорит он, вполне вероятно, не веря мне, но не показывает этого.

- А вы всех накаченных подростков готовы впустить к себе под крышу?

- Только тех, кто разбивает мою машину и умеет готовить как бог, - этот чувак явно не лезет за словом в карман, - кстати Лидия Сергеевна согласилась не подавать на тебя заявление, если ты восстановишь ее беседку сам. Ты умеешь строить?

Конечно, я уже в двенадцать помогал дяде на стройке.

- Разве у вас не куча бабла, чтобы нанять рабочих и спасти бедную и заблудшую душу от работы?

- Труд сделал человека человеком, - отзывается профессор.

- А ломать не строить, - в тон ему говорю я, закатывая фарш в капустные листья.

- Это тоже верно, - соглашается Юрий, и мы слышим, как открывается входная дверь.

- Ммм, как вкусно пахнет! - говорит профессорская дочка и осекается, увидев меня у плиты.