Переглянувшись, они синхронно пожали плечами.
— Ну не знаю, — черноволосая выразила мысли обеих. — Может он того, — покрутила у виска и закатила взгляд к потолку.
Ее взгляд там и застыл, и за ней к потолку подняли взгляд и бог со второй девушкой.
Потолок был расписан фресками, которые хоть и потускнели со временем, но до сих пор поражали своей красотой и реалистичностью. Они описывали деяния Изначального, которого повсюду сопровождали две лисы.
— Хм, — отмер великан, продолжая недоверчиво смотреть на жреца, — а не ошибся ли ты, любезный. Мы здесь по случаю, по неожиданной, так сказать оказии.
Жрец подскочил и засеменил в сторону огромных створчатых дверей из почерневшего дерева, инкрустированного посеребренными узорами, потускневшими от времени. Приложив видимое усилие, потянул на себя одну из створок, и она, как ни странно, поддалась без скрипа, как будто петли смазывались все это время несмотря ни на что.
Куполообразный зал венчала белоснежная фигура великана, одетого до мельчайших подробностей так же, как и мужчина, входящий следом. У его ног, выставив перед собой два круглых щита сидели две девушки.
— Мне одному кажется, — наконец прозвучал голос за спиной жреца, — или эта композиция уж очень смахивает на памятник мужскому естеству?
Девушки прыснули, закашлялись.
А вновь обретенный бог продолжил: Я уже вижу, какого размера Анабель подложила нам свинью.
— А инструкцию «Как быть богом», случайно нигде не оставляли? — сказал он ни к кому, конкретно не обращаясь и тяжело вздохнул.
Пролог продолжение
Это сладкое трио решило жить совершенно не той жизнью, которую я им распланировала после «Созвездия для Грифона». Наверное так повлияла планета, на которую их забросило. Ведь у Двуликих как? Что бы свить гнездо или привести пару в логово, нужно быть уверенным, что в Багдаде все спокойно. А если Багдад — вся планета, то просто необходимо сделать ее спокойной и комфортной для проживания.
Кусочки будут ежедневно, если не случится ничего экстраординарного. Приятного чтения и надеюсь на отзывы.
Часть 1
Трое попаданцев медленно брели по длинному коридору, вырубленному в скале. После безуспешной попытки добиться у жреца хоть какой-то информации в общем контексте — «Что делать», — мы были препровождены к двери, прятавшейся за статуей бога. Жрец кланялся и пребывал в состоянии экзальтированной радости, и мы решили дать ему отоспаться и потом задавать насущные вопросы. Да и самим не мешало смыть межзвездную пыль и устроить мозговой штурм. Дальше двери жрец не сунулся. Сказал, что туда ему путь заказан. Там божественный дом, и закрыв за нашими спинами двери затих, скорее всего уселся охранять дверь. Чтоб не сбежали, — хохотнул Ричи.
Коридор медленно изгибался вправо и поднимался с небольшим уклоном вверх большой дугой. Свет в коридоре лился мягкими всполохами с потолка, сопровождая наше движение и погружая коридор в изначальную темноту по мере того, как мы заворачивали. Наконец очередной виток привел нас к белоснежным дверям, покрытым тончайшей резьбой. Узоры складывались в мужское лицо с закрытыми глазами, расписанное ритуальными письменами и растительными орнаментами.
— Ну да, мы уже поняли, — проворчал Ричи, — не шуметь.
Толкнув створки, мы попали в достаточно большое помещение, перегороженное изящной японской ширмой Бёбу, расписанной легендарными подвигами Изначального бога. Часть, которая была доступна к обозрению от входа, представляла собой гостиную, выдержанную в минималистическом светлом классическом японском стиле. Слева виднелся на не большом возвышении низкий стол для чайных церемоний. Плотно зашторенные жалюзи давали надежду на присутствии в этом помещении панорамного окна. Круглые пончики в виде травяных циновок служили стульями. Правая сторона представляла собой кабинет, с массивным столом, вычурным креслом и двумя креслами напротив, с более мягкими абрисами. Многосложные японские шторы на стене позади стола дарили ту же надежду, что и жалюзи слева. Центр представлял собой обеденную зону с круглым столом посередине.
Обогнув ширму с правой стороны, мы попали в, собственно, саму спальню, с поистине огромной кроватью посередине. Расположенная на небольшом подиуме, который был еще больше кровати она являла собой колоритную картину. Покрытая алым покрывалом, переливающимся золотой вышивкой, она привлекала взгляд мусорной кучей посередине этого великолепия.