– Э! Я все-таки король. Они справятся с делами и без меня. Мы уедем, Мари, еще до наступления зимы… Но куда вам хочется? Что, если мы начнем с Шотландии?
– Плыть морем? Окунаться в туманы, которые так опасны для ваших легких? Нет! Но почему бы нам не нанести ответный визит нашей сестрице Елизавете в Испании?
– О Мари, воздух Мадрида не слишком-то полезен для французских королей!
– Тогда остается Италия, – решила Мария. – Там всегда хорошо, всегда ясно. Синее небо, синее море! Апельсины в цвету, вечно музыка, вечно праздник!
– Принимаю Италию! – весело воскликнул король.
В тот момент дверь распахнулась, и кардинал Лотарингский, бледный и задыхающийся, опережая привратника, ворвался в королевские покои. А из передней донесся четкий шаг его брата, герцога де Гиза.
XXI. Неудавшаяся поездка в Италию
– Что случилось, господин кардинал? – возмутился король. – Неужели даже здесь я не могу принадлежать самому себе?
– Государь, – ответил Карл Лотарингский, – простите, что я нарушаю запрет вашего величества, но нас, меня и брата моего, привели к вам неотложные дела.
В ту же минуту в комнату вошел герцог де Гиз, молча поклонился королю и королеве и остановился за спиною кардинала, строгий, молчаливый, неподвижный.
– Тогда говорите, – обратился Франциск к кардиналу.
– Государь, только что обнаружен заговор против вашего величества… Здесь, в Блуа, вам нельзя оставаться… вам нужно его покинуть немедленно!
– Заговор! Покинуть Блуа? Что все это значит?
– Это значит, что злодеи покушаются на жизнь и корону вашего величества.
– Покушаться на меня! За что? Я только что занял трон и никому, по крайней мере сознательно, не причинил никакого зла!.. Кто же эти люди, господин кардинал?
– Кто же еще, как не проклятые еретики – гугеноты!
– Опять еретики! – вскричал король. – А вы не ошибаетесь?
– Увы! На сей раз никаких сомнений.
Король, видимо, был раздосадован – ведь беспощадная действительность оборвала его радостные грезы. Его дурное настроение сразу же отразилось на Марии. Один только герцог де Гиз был совершенно спокоен и невозмутим.
– Но почему меня так возненавидел мой народ? – обиженно проговорил Франциск.