— Быстро куда там тебе надо и скрылась у себя! Ясно?!
Я даже ответить не успела, как она уже исчезла за дверью, вот умеет же, даже завидки берут. Шмыгнула до туалета, там немного пальцами прибрала свой хвост и поспешила обратно, истошно шлёпая на все окрестности спадающими с ног шлёпками. Уселась на кровать и первым делом решила расчесаться. Едва начала, как дверь после короткого стука распахнулась и вошла упомянутая командирша.
— Привет! Давай знакомиться! Нам сказали, что ты тут спишь, а будить тебя или нет, никто не знал, вот и не стали, спи, пока есть такая возможность. Меня Алёна зовут, я санинструктор здешний…
— Мета. А сколько сейчас времени?
— Так уже скоро шесть будет. Подъём уже больше часа назад был…
— Как больше часа? Это во сколько же здесь встают?
— Ха-ха-ха, подруга! Ты ещё не поняла, что во флот попала… Здесь всё по-другому! Подъём в четыре тридцать, а отбой в двадцать два тридцать. Зато после обеда адмиральский час, все спят, кто может днём спать. Ничего, привыкнешь. Я тоже первое время обалдевшая ходила. А ты к нам в медслужбу?
— Нет, наверно. Я – радист.
— А-а-а… Жалко! Я уж порадоваться успела, что будет помощь. Ну ничего! Всё равно хорошо, что нас больше становится!
— Кого нас?
— Ну ты, не проснулась что ли? Нас – это женщин! Покажем им здесь равноправие полов!
— Так они вроде нас на корабли не пускают, вроде к несчастью, если женщина на борту…
— Да слушай ты их больше! Морячки, запомни, такие балаболы! Ни одному слову не верь! А на корабль, да какая дурочка сама пойдёт?
— Но ведь флот это корабли и есть…
— Флот, это везде, где в морской форме ходят! И здесь на Васильевском острове такой же флот, как на самом-рассамом линкоре! Да! А чего ты в гражданке болтаешься? Ещё хорошо, что ты на подъём флага в платье не вылезла! У начальника тогда бы точно родимчик случился. Он нас-то едва терпит и на подъём флага у нас только начальница ходит и то кривится, а она, между прочим, у нас военврач второго ранга, это можно считать, как капитан второго ранга и они почти в одном звании[9]. Вот! — в пулемётный разговор Алёнки вставить хоть слово было невозможно. Есть такой тип болтушки-хохотушки, крепенькая, сбитая такая, с ямочками на круглых щёчках и выбившимися из кос кудряшками по обеим сторонам широкого личика. По сравнению с ней, а я видела, что под халатом у неё тёмно-синяя фланелька, подпоясанная ремнём, ниже видимо юбка, её полностью скрывал халат, а на плечах явно не новый, но наглаженный гюйс-воротник. Не, знаю, как у неё с тельняшкой, халат завязан сзади, а спереди сплошной под горло.
— Мне Митрич вчера выдавал, но там что шить надо, а что просто подгонять… Сказал, сегодня будет решать. А мне же не голой ходить, вот я в своём платье и хожу…
— Митрич – мужчина правильный! Раз сказал, значит сделает. А ты вообще, как здесь очутилась? Ваши связисты все при штабах сидят…
— Так меня из военкомата сюда отправили… Они и сами не знают, что со мной делать… Вот, Митричу вчера меня спихнули, а он сказал, что сначала меня как любого краснофлотца нужно обмундировать. А как обмундировывать, если я в самом маленьком размере два раза завернуться могу…
— Да-а-а… Дохлая ты совсем. Городская, наверно.
— Так ленинградка…