Поначалу до сотни знаков в минуту я сама спокойно слышала всё, а вот наверно со скорости в сто знаков, некоторые стали проскакивать не то, что не узнанными, а скорее не было уверенности, что я чётко опознала ту или иную букву. Конечно это не касалось таких коротких букв как "Т", "Е", "И", "А", "М" и "Н", которые узнаются без проблем. Но мой Гость как автомат шлёпал строчки буковок, только в перерывах опускал обе руки вниз и встряхивал ими. Вскоре я уже не разбирала какие буквы передают. Точки и тире выстреливающихся в уши различались только длиной проскакивающих "Т-р-р-р", а рука продолжала уверенно писать, стоящий за моим плечом усатый моряк только покрякивал и не останавливал. Боковым зрением заметила, что двое других уже давно остановились, а моряки-экзаменаторы стали меняться чаще, а радиограммы стали короче. Наконец, нас остановили, но лица у моряков были не столько усталыми, сколько довольными, тем более, что контролировавший именно меня усач, подойдя к собравшимся у преподавательского стола сказал:
— Думаю, можно смело считать сто полста знаков, потому что это фактический предел чёткой передачи с ключа, потому что в последней передаче даже я не был уверен в некоторых знаках, а я на ключе почти двадцать лет. А больше скорость, как вы знаете, возможна, только если оба абонента много друг с другом работали и уже привыкли к используемой манере передачи. А девочка – уникум или талантище. Посмотрим во второй попытке и на передаче, а потом в сложных условиях, но мне кажется, она справится. Очень уверенно работала с отставанием в четыре знака, как очень опытный радист, даже удивительно, она единственная из тех, кого я проверял…
Во время второй попытки, которую сдавала уже со своей тройкой, я тоже осталась последней из троих. На сдаче этапа на передачу двух радиограмм, мой Гость работал со скоростью всего знаков восемьдесят, постоянно чертыхаясь, и почему-то твердил: "Блин! Блин!". Надо будет потом у него не забыть спросить, при чём здесь блины. И хоть скорость передачи у меня оказалась примерно как у всех, но капитан-лейтенант меня отметил, что очень чёткая и ровная передача каждого знака и выдерживание всех положенных интервалов.
В последнюю часть экзамена, как нам сказали "в сложных условиях", я попала в числе ещё пяти отобранных, в числе которых был и Женя, но для меня это прошло как-то фоном. Сложные условия оказались двумя граммофонами в углах класса, на одном поставили какие-то дурацкие куплеты или частушки на заезженной пластинке, на другом запись морзянки. И ещё с двух ключей на динамики тоже шла передача азбукой Морзе, и это очень мешало, а экзаменуемый должен был провести сеанс радиообмена между своим рабочим местом и преподавательским. За преподавательское место сел один из неназванных усачей, кажется он лучше всех работал на ключе. По ходу сеанса требовалось чётко обменяться позывными, по всем правилам установить связь, после чего одну радиограмму принять, с подтверждением её приёма и закончить сеанс связи. После этого снова установить связь уже с другими позывными и одну радиограмму передать, опять соблюдая все выученные правила радиообмена, получить подтверждение о приёме своей радиограммы и закончить сеанс связи. Тут Он в моей голове вдруг подхватился и потребовал срочно показать ему конспект по правилам радиообмена, приговаривая про себя:
— У нас ведь совсем другие коды, влеплю ЩЬЬ, а ведь не поймут, и тут ведь даже конец связи "СК", а не "РК"[2], как у нас….
Просмотрев радиокоды и правила ведения радиообмена, мой Гость успокоился. И на протяжении всего экзамена только ехидно хмыкал. Я уже не особенно удивилась, когда я оказалась самой лучшей по результатам всего экзамена. А капитан-лейтенант записал себе в числе трёх лучших мои данные и пообещал, что обязательно передаст их в наши районные военкоматы, и что таких перспективных кадров узел связи Ленинградской Военно-Морской базы Краснознамённого Балтийского флота никак не упустит. А из девочек я была единственная среди даже шести первых, в число которых Валерка не попал, а Женя был вторым после меня в итоге…
Глава 2
Вселенец-попаданец
Со всеми этими волнениями стало как-то совершенно безразлично, что Женя на меня всё-таки смотрел, и даже не просто так, а с откровенной завистью пополам с уважением, но это меня уже не тронуло совершенно. У меня возникли дела важнее. Всю дорогу до дома Валерка несколько раз пытался выразить свои переживания, что в итоге выходило только восхищённое: "Метка! Ну ты даёшь!", и так раз пять. Мне же было не до поддержания разговора. Я пыталась решить, что теперь делать, ведь получается, что экзамен я сдала нечестно, то есть его за меня сдали и все почести и оценки не мои, а это для комсомолки некрасиво, а для меня унизительно! И с Гостем в голове надо ситуацию прояснить…
Сначала нужно избавиться от Валерки, но это не проблема, я ведь девочка, и могу без объяснений с загадочной паузой попросить меня оставить одну, и куда он денется. Вот только надо поспешить, от нечестного душу жжёт. Скорее туда, где народа нет, не разговаривать же самой с собой вслух при людях, за дурочку блаженную примут. Надо только домой забежать, платье нарядное переодеть, ведь ради экзамена надела выпускное, перед новым годом его мне сшили, такое красивое из дорогого ярко-жёлтого в чёрный горох крепдешина с чёрным узким пояском и широкой юбкой клёш. И сумку с мамиными нарядными туфельками надо дома оставить…
Всё вышло просто замечательно, мама оказалась дома и была занята с засопливевшим братиком, поэтому только чмокнула меня в щёку и велела сбегать за молоком, даже не спросив про экзамен. За молоком, это к тёте Степаниде, у неё недалеко, на голодаевских выпасах[3] сарайчик, где она корову держит. Скоро вечерняя дойка и она нальёт тёплое парное молоко от своей рыжей коровки с большими грустными глазами. А до этого смогу там по луговине погулять и с Гостем поговорить…
Толстостенный стеклянный в красивой металлической оплётке широкогорлый бидончик на два с половиной литра с хитро подпружиненной глухой крышкой, в который мы всегда покупаем молоко, привычно оттягивает руку своей плетёной ручкой. Даже не верится, что несколько лет назад он мне казался очень тяжёлым даже пустой, а дотащить его полный до дома, было почти на грани моих возможностей. И с горделивой радостью подумалось, что я уже почти взрослая, через пару недель начнутся выпускные экзамены и нас выпустят в Большую Жизнь. От этого внутри отзывается радостно и как-то жутковато, словно перед шагом в пустоту как испытала, когда прыгала с парашютной вышки. Или как на физике когда пыталась представить себе космическую бесконечность и пустоту галактики. Вроде ничего сложного, любая бесконечность начинается с первых даже не парсеков, а километров, но вот дальше накатывает жуть, когда понимаешь, что эти бесконечные миллиарды и триллионы километров или парсеков, на самом деле лишь крапинки на протяжении бесконечности космоса, в которой миллионы лет в чёрной пустоте летят лучи может уже давно погасших звёзд. Так и окончание такой уже привычной и родной школы, за годы изученной вдоль и поперёк, и вдруг выйти во взрослую жизнь, а не на каникулы до первого сентября. И на этой развилке открытой перед нами тысяче путей надо сделать выбор, не ошибиться и пойти куда нужно. "Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы"- это же надо было суметь так замечательно сказать, какой замечательный человек Николай Островский, ведь не мог же плохой так хорошо сказать!
С бабушкой прошлым летом говорили, она единственная меня поняла и пожалела. И рассказала, что в её молодости всё было гораздо проще, как время пришло, так родители девку сговорили и на красном миру да за свадебку. А там как отгуляли, через полгода уже живот на нос лезет, а там и детишки один, другой и оглянуться не успела, как из одних пелёнок в другие и уже пора своих детей женить да замуж отдавать, так жизнь и пролетела. Весь день по хозяйству и у плиты колготня, а надо ещё за огородом смотреть и всё успевать, как грибы, да ягоды пойдут надо заготовки сделать, даже веники для бани вовремя, чтобы лист крепкий был, не осыпался. Льна, крапивы да конопли начесать, чтоб полотна наткать, шерсти напрясть, одёжку-обувку пошить, починить… Да ни о каком выборе разговора нет, девку хорошо замуж пристроить, а парубку у отца да дядек ремесло или хозяйство перенять, а младшему дорога в рекруты на службу или отселяться с хозяйством, а если нет средств на своё обзаведение и служить не тянет, то в примаки. Тут у парней, хоть какой-то выбор есть. И у мужиков почитай весь год расписан, то сев, то покос, а потом и страда, в промежутках дрова заготовить, по хозяйству множество дел переделать, скотину обиходить, инвентарь и дом в порядке содержать, успеть на охоте пушнину, да дичи добыть, рыбки наловить… Если несколько вечеров за год выкроится на посиделки сходить, так считай повезло, событие, на целый год разговоров… Это ещё у нас на северах все исстари вольные, места хватает, нет особенных дрязг из-за межи, да толкотни локтями. Не были в крепости никогда, как с Великого Новогорода повелось, не то, что на юге. У нас места богатые, лесные, землицы хватает, пусть и родит она поменьше, да заботы требует больше. А там наделы чуть не веками нарезаны едва прокормить могут и, как богато чернозём не родит, у них раз в десять лет мор от голода, а по весне лебедой перебиваться считай за традицию. И какой резон за эту землю держаться, когда вся Сибирь пустая стоит, да и у нас тут места в достатке… Но хоть крепостное право уже скоро сто лет, как отменили, а люди не изменились, судьбу и всех вокруг клянут, завистью исходят, зубами скрипят, но сиднем сидят и ничего сделать не могут решиться, только собачатся меж соседями… В общем, много мне бабушка про те времена поведала…
Нет, не хотела бы я до революции жить, это же, как корову тягловую, ничего не спрашивают, а только родилась и уже тебе всё предопределено, вся твоя жизнь наперёд до могилы расписана. Нет! Не хочу! Но за это надо расплачиваться выбором, который самой делать предстоит и этим страхом, который тоже нужно преодолеть.
А чего пошла я на радиокурсы? Так папа сказал, что для выбора надо немного представлять из чего выбираешь. Сама понимаю, что каша у меня в голове, да у кого в конце школы не так, только у тех, кто какую-то мечту с детства вынашивает и к ней одной стремится. Да и у таких тоже проблемы бывают. Вон Валерка об авиации с начальной школы мечтал, а на приписной комиссии в военкомате вдруг узнал, что в лётчики его медкомиссия не пропустит. Он почти полгода как мешком стукнутый ходил. Вроде совершенно здоровый парень, но зрение у него оказалось не отличное, как требуют с лётчиков, так ещё какой-то астигматизм и чего-то с цветами. Теперь он хочет авиационным техником стать или стрелком радистом летать, чтобы хоть так в небо или хоть рядом быть. Он молодец, и мечта у него уже столько лет, а я хочу сразу всё, и ничего нет такого, чтобы ради этого хоть головой об асфальт. Меня обошло желание стать артисткой, врачом или учительницей, хотя, если судить по моим подружкам этим переболела каждая. Из моих одноклассниц только одна точно определилась, что будет поступать в консерваторию, удивительнее было бы, если бы она выбрала другое, если папа дирижёр, а мама на скрипке играет в том же оркестре, а Веронику без скрипки и припомнить не получится.
А вот теперь у меня какой-то голос в голове появился, и экзамен за меня с блеском сдал. Мелькнувшая было мысль, о сумасшествии мгновенно отброшена, как глупая, может если бы я тогда слышала про шизофрению или то, что одним из главных симптомов психических заболеваний как раз и является абсолютная уверенность больных в своём психическом здоровье, как мне потом Гость рассказал, я бы пошла к врачу. И вообще, такое эффектное появление моего Гостя, и его реальная помощь при сдаче экзамена, легко и органично наложились на мой душевный раздрай выпускного класса, и истовое желание ЭТОМУ Женечке ПОКАЗАТЬ. Чего ПОКАЗАТЬ и ЗАЧЕМ не скажу, но желание было сильное. Показала, и где теперь этот Женечка? И плевать на него три раза…
Теперь вышла в сторону от пасущихся на первой весенней травке коров, нескольких коз и барашков. В тиши и безлюдье решила пообщаться с моим Гостем. Попробовать разобраться, точки и тире над всеми буквами расставить, при этом я говорю в голос, а его ответы звучат только у меня в голове. И пока не начала, молчал ведь как партизан, только иногда вроде смешков слышала, ну, там правда, смешно дядька у телеги раскорячился, стал мешок с картошкой грузить, а картошка из дыры сыпанула, он часть её коленками прижал и мешок к животу притиснул, лошадь переступать начала, он на неё и жену кричит ругается, сам с мешком пошевелиться не может, смешно вышло. Ну вот, вокруг никого нет:
— Ещё раз, здравствуйте! Здесь мы можем спокойно поговорить…
— Давай попробуем.
— Как вас называть, а то даже не знаю, как обращаться.