Феликс уверенно отстранил мою ладошку, а я усмехнулась. Он был прав. Лучше снять с себя ограничения приличия. Обнажиться полностью друг перед другом, чтобы ничто не мешало предаваться любви.
Когда я сама сняла с себя бельё, Феликс убрал наши вещи на полку и закрыл дверцу вместительной кабинки. Неистовство охватило нас, стоило лишь кончикам пальцев соприкоснуться. Мы переплели наши пальцы. Подняв руки над моей головой, Феликс вжал меня своим огромным телом в холодную стенку кабинки. Он брал меня своим языком так яростно и страстно, что я плавилась и уже готова была кончить всего лишь от поцелуев, ощутив, как тесно прижалась его разгорячённая плоть.
— Как же я соскучился, ласковая моя, — шептал мне Феликс, а я стонала, извивалась для него, низ живота горел в огне, и всё что мне нужно было — это он во мне.
Его жадные губы блуждали по моему лицу, клеймили кожу на груди и плечах. Я, запрокинув голову, слизывала капли воды, стонала, когда Феликс искушающе томно ласкал мою грудь. Бёдра двигались в своём ритме пламенного танца, и я готова была рычать от натянутых нервов, я хотела разрядки, хотела окунуться в экстаз с головой. Но всё было слишком медленно, пронизывающе, отдавало болью.
— Феликс, возьми меня, прошу. Я не могу больше ждать.
Но он словно не слышал меня, упивался моим телом, и я злилась, срывалась с остроты ощущений. Он был на грани, я чувствовала это, я тоже хотела оказаться с ним на пике блаженства. Но любимый всё медлил, мучил меня своей нерасторопностью, доскональностью. Он хотел вылизать меня, а я хотела другого!
— Феликс, — требовала, пыталась высвободить свои руки.
— Рано, — отозвался любимый, но я была иного мнения.
Прикрыв глаза, дала себе передышку, чтобы собрать свою волю в кулак, не реагировать на требовательную и волнующую ласку и вспомнить его уроки. Холодная рассудительность гасила возбуждение.
— Возьми меня сейчас же, Феликс. Или уходи.
Я дала ему выбор, так как остро нуждалась в том, что он отказался мне дать. Я слишком долго боялась его потерять, чтобы терпеть сейчас голод своего тела.
Феликс
Альбинос прикрыл глаза, уткнувшись лбом в упругий живот любимой. Его член дёрнулся от холодного приказа. Сладкая дрожь прокатилась по нервам. Возбуждение достигло предела. Феликс медленно поднял взгляд на Виолу и улыбнулся ей.
— Наконец-то, — выдохнул он, и прежде чем девчонка что-то успела понять, впился в её губы жадным поцелуем, а затем, подняв её на руки, вышел из душа.
— Феликс? — робкий голос вернулся к своей хозяйке. Но манаукец знал, что пробудилась та, кто глядел на него сквозь строчки её рассказов. Властная, дерзкая женщина, знавшая, чего хотела и когда. Она пряталась, ожидавшая своего часа, запертая в клетке запретов и стандартности. И Феликсу хотелось познакомиться с ней.
Пронзительная нежность ослепляла мужчину. Сколько еще неизведанных граней хранила в себе любимая. И он готов был протянуть ей руку, помочь раскрыться и не стесняться себя настоящей.
Уложив любимую на кровать и наплевав на то, что намочил покрывало, альбинос накрыл своим телом Виолу, плавно раздвинул её бедра, чтобы пробраться рукой между мягких шелковистых складочек, покрытых тугими кольцами волос.
— Грубо? — тихо шепнул он, напомнив о приказе.
— Да, — шепнула любимая в ответ.
Но он был неправильным, она не готова была принять всю его необузданную страсть. Но приказ есть приказ, да и ему самому хотелось окунуться в жар её тела, что он и сделал пока только пальцами, ощутив, как впились ногти в его плечи.