Я подскакиваю на месте, когда дверь резко распахивается.

С ржавым клинком в руке я несколько раз моргаю, приходя в себя. В дверном проёме стоит моя мать, прижав ко рту ладонь.

— Ты дома, — выдыхает она и переводит взгляд на Кейлин, лежащую рядом со мной.

— Да, — тихо отвечаю я.

Мама продолжает хмуро разглядывать Кейлин, пока та со стоном разворачивается, просыпаясь. На её лице отражаются растерянность и напряжение. Мои мышцы всё ещё каменные и ноют, во всём теле слабость. Могу только представить, что чувствует она.

— Рев?

— Шшш, — успокаиваю я, убирая прядку с её лица.

Она резко распахивает глаза, затем замечает мою маму и вскакивает, прижимая одеяло к груди, будто пытаясь скрыть что-то неприличное. Но она полностью одета всё в те же рваные вещи, в которых была в Выжженных землях. А может, она прячет тот крошечный порез, оставшийся после того, как я едва её не заколол.

Кейлин сидит на кровати, тяжело дыша, её мимика выдаёт её замешательство.

— Мам, можешь позвать горничную? Кейлин не помешало бы принять ванну.

— Она… — мама остаётся стоять с открытым ртом. Я внезапно вспоминаю, что Кейлин ей не друг или союзник, а враг.

Убийца, заколовшая моего брата в покоях на той стороне коридора.

Сделав глубокий вдох, я спускаюсь с постели.

— Подожди меня здесь, — обращаюсь к Кейлин. — Я пошлю за кем-нибудь, кто сможет организовать тебе ванну.

Кейлин хмурится, ничего не отвечая. Наверное, для неё это слишком много всего сразу.

— Я не понимаю, — бормочет она.

Наклоняюсь к ней.

— Я же обещал, что не брошу тебя там.

Её глаза распахиваются, а затем находят мою маму, всё ещё не отошедшую от шока. Да, я должен много чего объяснить. Причём всем.

— Вернусь через пару минут, — говорю ей и выхожу в коридор вместе с потерявшей дар речи матерью.