У Кейлин начинаются судороги. Она выгибает спину. С чёрной жидкостью на губах она издаёт смешок.

Чёрный дым, образующий фигуру предка моей истинной, светлеет, и золотистый свет, мерцающий в его груди, разгорается всё ярче.

— Скажи ей, — просит он. — Скажи ей, что она спасла меня.

У меня нет времени спрашивать, о чём это он. Или задаваться вопросом, что это за золотой свет. Его дымчатая магия растворяется на ветру.

В этот раз, используя свою магию исцеления на Кейлин, я делаю это уверенно. Я сосредотачиваюсь величайшей тайне мироздания — магии истинных. Опасная и прекрасная, Кейлин воплощает собой всё, что я мечтал видеть в своей родственной душе.

Моя рука сияет ярко-белым светом, и я прижимаю её к ране как можно сильнее. Закрываю глаза, чтобы не видеть, а чувствовать её. Её тёмную сущность, её загадочность и неуловимость, её красоту и решимость. В неё столько смелости. И доброты. И желания защищать.

Когда я теряю ощущение пространства и времени, меня это не пугает. Я только сильнее погружаюсь в процесс. В неё. Это пустота — бескрайняя, беспросветная, брошенная.

«Нет, — шепчу я в ответ на это ощущение. — Я никогда тебя не брошу, Кей».

Резкий поры ветра. «Уходи, — требует Несущий Ночь. — Ты теперь на моей территории».

Но я не обращаю внимания на его голос, потому что он не прав. Она всё ещё здесь. Я чувствую её.

Слабый и угасающий, но всё ещё пульсирующий крошечный огонёк.

Крохотная искорка среди груды остывшего угля.

«Моя пара», — шепчу я.

Искорка вспыхивает, но тут снова гаснет. Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как начинается буря. Цунами теней устремляется ко мне, но я вижу лишь её одну.

Мой белый свет озаряет пустоту и устремляется прямиком к умирающей душе Кейлин, моей милой фейри теней.

Кейлин