Вернувшись, совершенно обессилившая в свою комнату, позволила себе громко и очень эмоционально разреветься, некрасиво размазывая по бледным щекам соленые дорожки.

Когда мое тело, перестали сотрясать бурные рыдания, оставив после себя лишь редкие судорожные всхлипы, поднялась с пола и на дрожащих ногах пошла в сторону женских душевых.

Выйдя от туда чистой, но совершенно опустошенной, не заметила стайку одногруппниц, бурно обсуждавших что-то в коридоре.

— Эй! Смотри куда идешь! — даже, не задетая моим влажным плечом, Ада — заводила всей группы, была возмущена теснотой сближения с моим телом.

— Пошла к черту, — не оборачиваясь, ответила я, первый раз, так грубо ответив, вечно придирающейся стерве.

— Что ты сказала? — возмущением в голосе "обиженной" ведьмы, можно было запросто задушить человек десять.

— Ты глухая? Она сказала, иди к черту, — низкий мужской тембр прорезал звенящую тишину коридора, и все, как один, уставились на подошедшего ко мне боевика. — Ты как?

— Пока живая, — "пошутила" я, обходя по дуге парня и стараясь не касаться крупногабаритного боевика.

Хватило и одного раза.

Зайдя в свою коморку, никак не ожидала, что старшекурсник заявиться следом.

— Я помогу тебе в поиске информации об испытании, — произнес он, скользя взглядом по интерьеру моего жилища, — не хочу быть палачом для ведьмы.

— Как это благородно с твоей стороны! — усмехнулась я в ответ, потребовав:

— Выйди. Роль гостеприимной хозяйки, мне сегодня дается с трудом.

— Небогато живешь, — оценил скудную обстановку моего жилища, Рейв, пропустив мимо ушей мои слова.

— До некоторых пор, меня в моей жизни все устраивало, — я, как была завернута в полотенце, так и осталась. Закрыться от глаз боевика и переодеться, у меня возможности не было. Так, и стояла перед ним в одном полотенце, слишком мало прикрывавшем обнаженное тело.

— Я не просил тебя кидаться в мои объятия с восторженной благодарностью, — повел плечом боевик, подходя ко мне вплотную: — Ты стала жертвой непредвиденных обстоятельств, и я, не в ответе за это.

Карие глаза, в противоборстве, столкнулись с грозной синевой, ощущая небывалое тепло в груди, растекавшееся, подобно горячему воску. Холодное безразличие, уступило свое место другим важным чувствам, забытым им, но по своему прекрасным.

Сострадание и…интерес.

Рейвен, давно не испытывал подобных эмоций и чувств, и был приятно удивлён их наличию в самом себе.

— Верно. Это — была моя личная инициатива, — согласилась я, — и поверь мне, о ней, я уже тысячу раз пожалела. Я не нуждаюсь в твоей помощи, как и в сострадание!