Через несколько дней, Кирилл спросил у меня, не хочу ли я, что бы меня звали по-другому. Ему не нравилось, что я каждый раз вздрагивала, если мое имя произносили громче шепота. Имя я выбирала себе сама, насмотревшись телевизора, я выбрала имя Софи.

Я не вправе рассказывать его историю, но, как ты поняла, у нас были одни и те же родители. Выводы ты можешь сделать сама. Если бы Кирилл меня не забрал, я врятли бы сейчас была жива. Мать, меня попросту продала, так же как и его.

Если бы я только знала о чем будет рассказывать Софи и как для нее это будет тяжело! Девушку буквально трясло, а я просто сидела открывая и закрывая рот. Что я могла ей сказать? Ведь я росла в любящей семье, была единственным и обожаемым всеми ребенком. Я могла лишь представить, какого ей было тогда, но испытать на себе и представить, это разные вещи, разные чувства, ощущения и эмоции.

Игорь не сводил встревоженных глаз с Софи. Она сидела на диване, сжавшись в комок, словно пыталась стать маленькой и незаметной. Несколько раз я ловила на себе его злые взгляды, хотелось провалиться на месте. Но я же не знала, что для нее этот рассказ будет таким тяжелым!

Никто из нас не решался прервать наступившее молчание. Игорь сидел, словно на иголках. Ему было невыносимо наблюдать за девушкой в таком состоянии. В нем словно боролись два человека. Один из них хотел ее обнять и защитить от всего мира, а второй боялся словно огня. На его лице так легко читалась борьба, едва заметное движение головой и он принял решение, Софи оказалась на его руках. Она не противилась такому утешению, только тихо вздохнув, прижалась к его груди, а он что-то тихо шептал ей на ушко.

Между ними определенно есть притяжение, то как изменилось его лицо, как бережно он держал ее обнимая своими руками. Да и Софи стало заметно лучше, щеки порозовели, на губах смущенная улыбка. Сейчас, я чувствовала себя лишней, они поглощенные друг другом, совсем забыли про меня, а быть может им было плевать, на то что я рядом, ведь по сути им нечего было стыдиться.

Они мило шептались, когда я тенью выскользнула из комнаты. Куда идти? Как быть и что мне вообще делать? В груди зияла пустота и я, поймала себя на мысли, что готова остаться в этом доме даже в качестве пленницы, только бы Кирилл был рядом. Где он сейчас? Прошла ли его злость? Софи и Игорь в один голос утверждали, что он был сам не свой. Если у него было такое же детство как и у Софи, то нет ничего удивительного в его поведении. Надо было просто отвечать на его вопросы, тогда, можно было бы избежать подобной ситуации. Во всяком случае, я на это очень сильно надеялась, не может быть плохим человек, который так заботится о друге и сестре. А ведь мог бы за ней и не приезжать, врятли его кто-то заставлял, но тем не менее, его сестра здесь и он о ней заботится.

Коридор сменялся коридором, все двери были ужасно однообразны. Как я не пыталась вспомнить, так и не смогла понять какая из них ведет в спальню где я была до этого. Надо найти чемодан и переодеться, скорее всего, он там, где меня держали. Не могу же я в самом деле расхаживать по улице в одном халате. Выбор у меня был не большой, пришлось заглядывать в каждую дверь.

Спальня, судя по розовым стенам женская, совсем не то что мне было нужно. Безликая комната, минимум мебели, снова не то. Массивный письменный стол, кресло, пара стульев, диван, судя по разложенным везде бумагам, рабочий кабинет. Света, что попадал через открытые двери из коридора, хватало лишь на то, что бы в общих чертах рассмотреть обстановку комнат. С тяжелым вздохом, закрыла двери, даже не переступив порога.

Это была последняя дверь, значит, я свернула не в ту сторону и придется топать обратно. Очередной тяжелый вздох, крутой разворот и мой нос неожиданно столкнулся с чем-то твердым.

— Я думал ты ушла. — Кирилл смотрел мне в глаза, прижимая своим телом меня к стене. — Почему ты все еще здесь?

— Мой чемодан. — голос предательски дрожал, от страха, от его близости, от пристального обжигающего взгляда.

— Зачем? — переплел он наши пальцы, аккуратно потирая тот, на котором еще совсем недавно было обручальное кольцо.

Я уже открыла рот, что бы объяснить ему, зачем мне нужен чемодан, когда поняла, он спрашивал сейчас совсем о другом.

— Я бы не смогла дальше жить с ним и делать вид, что все еще его люблю. — я надеялась, что мой ответ не разозлит его как тогда в спальне.

— Почему?

— Он не ты.

После его обвинений в спальне, я должна была бежать, должна быть обижена. Но у тела были совсем другие планы, оно помнило его руки, помнило его губы, что сейчас были так близко, надо было только потянуться. Разум кричал, настаивая на разговоре, надо расставить все по своим местам. Я должна его бояться, разве нет? Здравый смысл, он и этот мужчина, несовместимые вещи.

Глаза в глаза, тело выгибаясь тянется за ускользающим теплом, губы приоткрываются в немой мольбе. Пожалуйста, безмолвно шепчут глаза. Тело теряет опору, на секунду меня одолевает страх падения, но он не дает разорвать поцелуй и вновь увлекает в водоворот чувств и эмоций. Сильные руки, в них не страшно, тело парит в невесомости, восхитительное чувство полета, стук закрывшейся двери. Все это так далеко, так незначительно, не важно. Обнаженное тело горит в огне, холод обжигает кожу, возвращая меня в реальность. Под руками смятые листы, легкий шелест бумаги. С губ срывается смешок, снова стол! Вокруг темнота, и я закрываю глаза, наслаждаясь ощущениями. Губы на губах, ищущие руки на теле, в раздражении дергаю тонкую ткань, что мешает мне коснуться его обнаженного тела. Он понимает, отстраняется лишая тепла своего тела, стягивает с себя майку. Звук расстегиваемой молнии, бедра царапает твердая джинсовая ткань, плевать. Кожа к коже, спина ложится на стол. Выгибаюсь, обхватив его бедра ногами, прямо сейчас! Губы открываются в немом крике, никакой нежности, резкий толчок и вся его восхитительная длина заполняет меня до краев. Резкие сильные движения, ножки стола отрываются от пола. Так остро, так сладко, почти на грани. С силой зажмуриваю глаза, до ярких звезд, напряжение в теле практически невыносимо. Руки беспорядочно бьют по столу, комкают бумагу, впиваются ногтями в мягкую плоть. Безумие. Стоны смешиваются с рычанием, переходят в крики. Движения еще сильнее, пальцы впиваются в бедра, разводя их шире, оставляя красные отметины. Еще глубже, быстрее, толкая за грань. Громкий крик, глухое рычание.

Восхитительное состояние. Тело полностью расслаблено, еще немного и кажется, я растекусь лужицей по столу. Теплое тело Кирилла плотно прижимается ко мне, приятная тяжесть, хриплый смешок раздается возле уха, губы нежно прижимаются к моей шее.