— Сил, устроивших всё это, конечно же.

— Условие чего?

Хель понурилась, уродливо-длинные руки её бессильно упали вдоль нелепого великанского тела.

— Что я смогу увидеть своего мужа, Нарви. Хотя бы один раз — перед самым концом. А конец ждёт всех, кто оказался здесь и сейчас, Ас Воронов. Поэтому нет смысла — нет смысла ни в чём. Но я хочу увидеть Нарви.

Старый Хрофт пожал по-прежнему могучими плечами.

— Тогда дело решит поединок, Хель.

— Ты не понял, Древний. Поединка не будет. Сражаться с тобой придётся вот ему, — и дочь Локи указала на Фенрира. — Мой брат должен исполнить то, за чем пришёл в этот мир.

— Что?! — зарычал волк. — Не бывать этому!.. Безумная вёльва опилась настойки из мухоморов, вот и вещала невесть что!..

— Ты знаешь, что не опилась, — кротко ответила Хель. — Просто свела всё вместе. Исполни своё предназначение, брат!

— Моё предназначение, — не поддался Фенрир, — помогать великому Óдину, Владыке Асгарда, носителю Гунгнира, Отцу Дружин и Асу Воронов. Я больше не верю пророчествам, сестра. И тебе нет нужды в них верить — встань рядом с нами, это будет славная битва!..

Хель едва заметно улыбнулась — печально, кротко, совсем не как полагалось кошмарной владычице царства мёртвых.

— Здесь не с кем сражаться, маленький брат. Те, кто нас сюда загнал — до них не дотянуться. Мы можем лишь исполнить своё предназначение. Отдать силу тем, в чьей власти ею распорядиться.

Волк взревел — именно взревел, словно разом сотня боевых рогов. Глотка его извергла поистине невозможный для простого зверя звук, тело взмыло, перечеркнуло пространство над оврагом — словно серое копьё мелькнуло. Лапы ударили Хель в грудь, дочь Локи отбросило; Фенрир навис над ней, распахнул пасть, готовый перегрызть горло.

Старый Хрофт вступил на скользкое бревно.

Это место пыталось притвориться обычной землёй, с лесами и оврагами, чащами и ручьями; но истинный Железный Лес был настоящим, живым лесом, хоть и мрачным, и жутким.

Гулльвейг, доселе застывшая недвижным изваянием, вдруг оказалась у него за спиной. Скрипнула броня, Отец Дружин ощутил пришедшую в движение силу.

Он успел повернуться, успел даже размахнуться сотканным из молний молотом; но Мать Ведьм всё равно оказалась быстрее. Её собственный клинок мелькнул, рубанул вкось, и покрытый мхом ствол рухнул вниз.

Разом и Хель извернулась, голыми руками вцепилась в шею волка; чудовищные челюсти Фенрира сошлись на горле Хель, но из-под клыков брызнула чёрная гниль, а не кровь.

Волк поперхнулся, захрипел, а из ран на шее Хель поднимались тёмно-серые дымные струйки, словно змеи, опутывали сына Локи, норовили вползти в уши, вцепиться в глаза, и волк, взвыв от боли, отскочил, яростно тряся головой, сбрасывая призрачных пресмыкающихся.

Хель поднималась, но не как живое существо, пусть и владычица царства мёртвых; нет, её словно поднимали за незримые ниточки, точно куклу-марионетку. Из оставленных клыками Фенрира рваных ран сочился серый дым, вился кольцами; словно живой, слагался в змеевидные жгуты, раскачивающие бесчисленными головами.