И я уже сомневаюсь, что этим телам возможно хоть как-нибудь отомстить. Но фаер-шоу, уверен, им запомнится!
Я прохожу к излюбленному месту у бассейна и усаживаюсь в шезлонге в слабоосвещенном углу двора, выбрав такое расположение, чтобы появление Джонни я заметил одним из первых. Краем глаза наблюдаю за неприличными выходками Димана, который с непробиваемой рожей окучивает троицу девиц, изрядно поднабравшихся. Их истерическое хихиканье забивает не только музыку, но и выкрики справа от меня, где у мангала поливается пивом мясо. А впрочем, все ровно так, как и бывает здесь по выходным, за исключением одного крохотного обстоятельства — грядет чье-то возмездие.
Я улыбаюсь, вообразив, как моя неугомонная изобретательница впечатлит всех заготовленной поздравительной программой, и втайне даже побаиваюсь за исход. Нет, она, совсем безбашенная — поджечь машину! Кто еще до такого додумается и, что самое главное, на такое отважится! Но я безумно счастлив оттого, что встретил ее.
Хохотнув про себя, я отвожу взгляд в сторону, но тут же возвращаюсь на исходную позицию, потому что в воротах замечаю темный силуэт с белым неясным пятном — канистрой. Мне хочется вскочить и помочь этой стройной, изящной куколке, ведь в ее хрупких руках тяжелая ноша, но портить выверенный план чертовки было бы плохим решением. Поэтому мне остается наблюдать за ее грациозным перемещением в темноте до той поры, пока Джонни не заключит в объятия свет фасадного фонаря и пока ее ковбойский прикид — м-м-м… узкие укороченные джинсы и рубашка в клетку, завязанная в узел на животе — не станет достоянием для всех здесь присутствующих. И я снова улыбаюсь, понимая, что юбку, которой рыжая бестия дразнилась несколько минут назад, кое-кто приберег исключительно для меня.
Но не время думать об этом — пора бы распрощаться с музыкой…
Я как ни в чем ни бывало быстренько прохожу к беседке и организую сабвуферу отдых, а чтобы мои действия не расценивались подозрительными, сообщаю во всеуслышание, что хочу толкнуть речь в честь именинника.
Компания довольно улюлюкает и стягивается в кучку к мангалу, а Джонни, пользуясь случаем, сразу же заявляет о себе.
— Салют, придурки! — громким выпадом заставляет каждого обернуться. И я вижу, как в рассеянном свете блестят ее озорные глаза.
Не обращая внимания на недвусмысленные ухмылки и ответные выкрики, чертовка поспешно отвинчивает крышку канистры, отбрасывает ее в сторону и без какого-либо замешательства обливает капот черной «Шкоды»:
— Как думаете, пары литров бензина достаточно, чтобы эта поганая тачка вспыхнула ярким заревом на все Озерки? Впечатлений на каждую душу хватит, чтобы ваши долбанные вечеринки наконец-то закончились?
И гогот развеселой компании распадается на отдельные смешки — нервные, короткие, лишенные прежней удали.
— Э-э, Джон… — хрюкнув, вероятно, в последний раз, порывается кинуться ей навстречу Артур. Но осекается.
— Еще шаг, — строго предупреждает рыжая бестия и показательно демонстрирует зажигалку, — и мы узнаем, чье мероприятие более впечатляющее.
— Лучше не трогай ее, Артурчик, — поддакиваю я, запоздало вспоминая о своих обязанностях, — она дурная, она это сделает! Я ее знаю.
А сам смотрю на мою маленькую куколку, жадно ловлю каждое ее движение и хочу сорваться к ней, прижать к себе, поцеловать. Но то, что происходит вокруг меня, тоже не менее заманчиво. Кажется, с лиц торжествующих сходит былое веселье.
— Да что она сделает? Это уголовно наказуемо! — неправдоподобно храбрится Гарик.
— Да? — ровным голосом ухмыляется стервочка. — А как вы докажете, что это я? Об этом месте и о ваших выходках знает всякий в поселке. Ведь не за мной, а за вами в Озерках закрепилась дурная слава. Так что это
— Во, бешеная! — психует Диман, хозяин «счастливой» тачки. — Ты че задумала?
— Можешь не дергаться, — довольно сияет она. — Давай раздевайся и проходи в вольер!
— Что? — фыркает тот.