— Побойся Богов! — толстячок вскочил с места, шлёпнув на стол пухлые ладошки: — У самого в закромах ни медьки!

— Я похож на побирушку? — холодно поинтересовался охотник. — Нам нужна работа.

Служитель деловито надул щёки и сцепил пальцы поверх пузика:

— Ну ты же понимаешь, что в моём селении неугодное Богам колдовство творить никак нельзя…

— Разве я спрашивал разрешения?

— Не припомню ни единого такого случая, — Санни едва успел схватить последнюю колбасину с тарелки и одобрительно зачавкал. — Ладно уж, — смилостивился он, облизывая пальцы. — У меня есть работа. Но не для девушки, а для тебя.

Верд долго рассматривал отборную (в смысле, отобранную у приятеля) половину колбасного кольца и будто бы нехотя подпихнул её к Талле. А то тощая такая, того и гляди кони двинет. Бросил, чтобы его вдруг не сочли излишне жалостливым:

— Вот у кого задница мёрзнет, тот пускай и зарабатывает себе на сапоги.

— Давайте! — колдунья с готовностью подскочила: хоть сейчас за работу! — По хозяйству помогу, за живностью могу приглядеть!

— И чем же ты поможешь, деточка? — как к болящей обратился к ней Санни. — Коров пасти? Самое время. Доить? Так чужачку ни одна хозяйка к животине не подпустит. Танцы вокруг стада танцевать станешь?

— Почему же? — Талла изобразила, что убаюкивает младенца. — Я их могу обнимать и целовать! В нос!

— Под хвостом ещё поцелуй, — сплюнул Верд, прикидывая, что, если дура сейчас же не доест мясо, придётся ей помочь.

Бурчал охотник больше по привычке. Если уж сказать честно, примерно так он работу колдуньи и представлял: поцелует, погладит, тем самым вытянет хворь, если какая змеёй затаилась под шкурой.

— Ладно уж, какая у тебя работа, Санни? Помогу по старой памяти.

— Сущая безделица, право! — окончание фразы служитель пробулькал в кружку с вином: — Идетохаме аася уутоерь.

— Чего?

— Идетохаме аася уутоерь! — прогудела кружка чуть более раздражённо.

— Санни, кончай придуриваться! Что у тебя случилось?

Господин Санторий поднял очи от вина и поспешил перевести их на забытую всеми кашу:

— Где-то в храме завёлся лютозверь, — и залпом опустошил чашу, точно это могло хоть как-то спасти ситуацию.