Вероника наклонилась ко мне.

– Я хотела бы записаться на должность председателя комитета по украшению домов, поэтому, если вы запишетесь в этот комитет, я позабочусь о том, чтобы у вас были задачи попроще. Я знаю, насколько вы заняты. – Она улыбнулась, и я улыбнулась в ответ, в надежде на то, что она мила со мной не только потому, что еще не закончила просить меня о помощи.

– Спасибо, – сказала я.

Нас окутал сильный запах «Ванильного мускуса». Голова Вероники дернулась вверх, и я поняла: она тоже его уловила. Я быстро посмотрела на листок у себя на коленях, сделав вид, что изучаю его.

– Она здесь, да? – шепнула Вероника. – Каждый раз, когда я чувствую запах ее духов, я знаю, что она рядом.

– Кто она? – спросила я с притворным равнодушием.

Вероника просто смотрела на меня с упреком в глазах.

– Вы, наверное, уже в курсе, – сказала она, помолчав, – что ваша сестра Джейн разговаривала с детективом Райли и предложила помочь… возобновить расследование убийства Адриенны. Как мать и сестра, я уверена, вы понимаете, почему я это делаю. Я не могу смириться с тем, что не знаю, что произошло… особенно, если есть другие способы раскрыть это преступление. – Она мягко улыбнулась. – Я просто хотела сказать вам это, потому что не хотела, чтобы между нами возникла неловкость. Наши дочери – хорошие подруги, и мы будем часто встречаться. Я бы хотела, чтобы и мы дружили.

– Я только «за», – сказала я, почувствовав, как призрак удаляется, и сдержала вздох облегчения. – Ладно, – сказала я, чтобы сменить тему, – тогда я запишусь в комитет по украшению домов. Хотя вам не кажется, что руководить мастерской по плетению рождественских венков – это само по себе наказание?

Она фыркнула от смеха, разбудив тем самым воспоминания о нашей совместной работе над историческим проектом в колледже. Я вспомнила, что мне нравился ее грубоватый смех, смех, которому другие люди невольно улыбались, потому что он нес в себе настоящую радость и счастье. Я тоже вспомнила, как завидовала ее смеху, потому что на тот момент у меня не было причин смеяться.

Я попыталась сосредоточиться на оставшейся части собрания, гадая, как скоро я смогу спланировать хитрый заговор, чтобы отомстить Софи за то, что та выдвинула меня в председатели мастер-класса. Мои мысли блуждали. Я даже подумала, а не положить ли мне на деревянные полы в столовой ламинат. Или не подарить ли ей щенков.

В мои размышления вклинился голос матери:

– Кто-нибудь еще желает принять у себя гостей на ужин? – она многозначительно посмотрела на меня, но я сделала вид, будто не слышала вопроса. Она знала, что чересчур бурная деятельность в доме порой может потревожить духов. А там было два духа, которых мне никак не хотелось тревожить. Первой руку подняла Вероника.

– У меня дом в викторианском стиле на Куин-стрит. Я была бы счастлива принять у себя участников исторического ужина.

Сделав запись в блокноте, Амелия одобрительно улыбнулась Веронике.

– Спасибо. У нас есть пять домов. Нам просто нужен еще один, где подадут основное блюдо. Желательно один из самых грандиозных и недавно отреставрированных. Это помогло бы продать больше билетов, а чем больше билетов мы продадим, тем больше денег соберем для «Эшли-Холл».

Послышался одобрительный шепоток, и я ощутила на себе не одну пару глаз. Стараясь не выдавать своих чувств, я нарочито медленно заново скрестила ноги, поправила юбку и обвела взглядом боковые столики, рассчитывая увидеть, где может быть спрятан кофейный торт – я уже проверила буфет и увидела там только кофейные чашки и высокий кофейный сервиз. Недоеденный кусок Вероники лежал на столике перед нами. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не схватить его и запихнуть себе в рот.

Ребекка встала.

– Мы с Марком хотели бы пожертвовать двадцать тысяч долларов. – Широко улыбнувшись, она повернулась, чтобы принять аплодисменты, и ее взгляд наконец остановился на мне. Меня тут же замутило. – Но с одним условием.

Перед чем продолжить, она выждала несколько мгновений, и за эти томительные секунды у меня свело живот.