— Себе на уме. Сообразительный паренек. Хохлов и Виктор умнее, чем кажутся. Ни к чему не пригодны, но настоящие русские — очень способные.

— Я общалась со славянскими киберфеминистками, — сообщила Вана, жмурясь от наслаждения. — Русские теперь занимаются странными делами. В Петербурге есть сестры, которые дадут фору любым теоретикам Движения.

— Мне нравятся русские. Просто в двадцатом веке им здорово досталось.

Вана облизала ложку и с энтузиазмом взялась за капустную долму.

— Этот Хохлов оказал мне большую услугу — увернулся от радара. Документы у меня не совсем в порядке, так что… Но мне пришлось оставить Зету с ними обоими.

— Кого оставить?..

— Зету. Зенобию. Зенобия Боадиция Гипатия Мак-миллен — наша дочь, понял?

Старлиц лишился дара речи.

— Ты привезла ребенка сюда? — выдавил он.

— Да. Наша дочь болтается по Кипру с твоими русскими приятелями. Надеюсь, они не причинят ей зла.

В его мыслительный горизонт ударила ослепительная молния, и его мир наполнился новой, дикой ясностью.

— Проклятие, Вана! Дочь… Я никогда не слышал ее полного имени. Зенобия — это мне еще знакомо, но я не знал, что твоя фамилия — Макмиллен.

Она выразительно пожала плечами.

— В свидетельстве о рождении обязательно должна стоять какая-то фамилия.

— Ты сказала, что ее полное имя Зенобия Боадиция Гипатия Макмиллен? Штат Орегон на такое согласился?

— Представь себе.

— Какое же в таком случае твое полное имя? — поинтересовался Старлиц, поразмыслив.

— Можешь по-прежнему звать меня Вана. — Она затушила свою зловонную гвоздичную сигарету, чтобы есть обеими руками. — Я привыкла. Меня все так называют.

Старлиц изумленно качал головой.

— Не могу поверить, что ты изменила себе и привезла девочку, чтобы познакомить ее со мной.