– Нравится, – с трудом глотала сладкое варево Женька. – Ты просто много мне положил.

– Доедай всё, – нарисовался над ней внезапно Баяр. – До ужина еще долго. Сейчас со мной поедешь в обход, обед пропустим.

И снова исчез под завистливое шипение Охтыра.

– Повезло же тебе, рюс. В обход! Меня не брали ни разу!

Женька тоскливо вздохнула и переложила половину своей каши в деревянную миску мальчишки. Вот и что ей не нравится? Разве не этого она хотела, разве не об этом мечтала? Она – и в обходе!

– Готов? – снова Баяр, Женька аж закашлялась от неожиданности. – Пошли. Миску с собой, в реке помоешь.

– Вы к реке? – взвыл Охтыр. – Меня возьмите!

– Наран у котлов – и ты у котлов. Привыкай.

Охтыр весь сморщился, но больше не возражал, только Женьке незаметно отдал свою миску с ложкой:

– Вымой, а? А я, когда поеду – твою захвачу.

Женька кивнула, держа в руках миски и растерянно озираясь. И куда их? Мешка у нее не было, карманы местная одежда не предусматривала.

– Дженай, что застыл? Сюда лети.

Побежала на зов.

– Это тебе, должно подойти.

Баяр кинул в нее кожаный… доспех? Или как это назвать? Жилет из толстых кожаных пластин, скрепленных заклепками. Плечи закрыты почти до локтя. Надевается явно через голову, на боках – кожаные шнуры. Куда? Солнце палит нещадно, впору раздеться до трусов! Она же в этом упреет, как гречка на пару!

– Жарко, – поглядела она на него вопросительно.

– Привыкай. В обход едем, не на прогулку.

Хотела было возразить, что разведчики не доносили про опасность, что другие, “взрослые” воины ограничились неизменными халатами с кожаными перевязями, но остро вспомнила удар по губам и промолчала. Надела на себя это орудие пыток, тяжелое, неудобное. Как сумела, завязала на боках шнуровку. Затянула ремень на поясе. Доспех доходил до середины бедра. Сразу почувствовала себя неповоротливой, толстой, как медведь, и вдобавок вонючей. Дезодорантов здесь не было, и как Женька ни намывалась утром и вечером (за что неизменно получала ворчание Аасора о бессмысленном расходовании драгоценной воды), к полудню она уже “благоухала”. Впрочем, тут все не ромашками пахли.

Всего их в обход поехало двенадцать человек, Женька – тринадцатая. Смешно, число такое… несчастливое.