Дженай выдохнул, выпрямляясь. Неторопливо, вальяжно к ним подходил тот самый старик, что был при Баяре. Охтыр вдруг задрожал и поклонился.
– Разошлись, – скомандовал спокойно старый воин. – Охтыр, когда-нибудь я вырву твой язык и скормлю его собакам. Дженай!
– Я, – едва удержался, чтобы не щелкнуть пятками не отдать честь.
– В свой шатер быстро. И не высовывайся. Охтыр, ты пойдешь со мной.
Мальчишка кивнул, весь сдуваясь, потупился, ссутулил плечи. Кто же этот человек? Дженай вдруг решил – не иначе, как сам хан. Конечно, а каким еще быть тут хану – только вот таким опытным и строгим воином.
На всякий случай уточнил у Аасора, а тот посмеялся. Нет, не хан. Хану делать больше нечего, как жеребят смотреть. На то у него сын есть. Да, Баяр – сын хана, а ты как думал? Нет, не наследник. Третий. А всего у хана шестеро сыновей и дочка-красавица. Листян, ее Женька уже видел.
Женька на всякий случай посчитал, сколько жена хана ходила беременной. По всему выходило – много. Слишком. Жуть. Ни средств предохранения, ни какого-то иного способа избежать беременности. А ведь здесь акушерок нет, женщины в родах, наверное, помирают через одну.
А старик тот оказался названным братом хана. Нурхан-гуай был вторым после хана, правой его рукой. Самым опытным и старым среди воинов. Говорили, что это не человек вовсе был, а лис-оборотень, который задолжал хану и теперь был его верной тенью. Аасор сказал, что не знает, правда ли это все или нет, а только ни разу Нурхан-гуай в бою ранен не был. И еще – детей у него не было и жен тоже. Только сын приемный, Наран. Женщины были, но ни одна не понесла. А дети для коха – это показатель мужественности.
«Ну и славно, – подумал Женька, зевая. – У меня детей точно никогда не будет. Буду как Нурхан-гуай».
И размечтался тут же: вот выучится он стрелять из лука и ездить верхом – и станет правой рукой Баяра. И пусть, что сабля слишком тяжела для Женьки. Лука и коня достаточно. Будет он тут эльфом среди гоблинов. Один раз Женька уже умирал, теперь-то вряд ли. Не зря же ему эта новая жизнь дана.
– А Охтыр – он кто? – спросил у шамана.
– Сын Мераны, сестры хана. Отец у него – тысячник, важный человек. Из ближнего круга хана.
– А что же он к Баяру в сотню захотел, разве к отцу не проще?
– Проще. Но ты знаешь, почему у Йенгира тысяча, а у Баяра – только сотня?
– Почему?
– Потому что из его сотни самые лучшие, самые смелые выходят. Они потом сами над десятками и сотнями становятся… если выживут. Баяр – он бесстрашный. Ходит с мальчишками и на койотов, и на иштырцев – одинаково часто. Поэтому к нему попасть в сотню – самая заветная мечта каждого мальчишки.
– И тут – я! – догадался Дженай. – Чужак.
– Да. Слышал я, что ты сражался как зверь. Горжусь. Говорил я – в тебе дух воина.
Женька вдруг покраснел, смутился и пошел спать. Темнело уже.
Спать он не мог, ему было дурно, кружилась голова и подташнивало. День сегодняшний был такой насыщенный, такой бесконечный, что он просто не мог расслабиться. Проваливался в сон, потом вздрагивал и широко открывал глаза, ощущая зловонное дыхание шакалов на лице и хруст лодыжки. Долго лежал, часто и поверхностно дыша, переворачивался на другой бок – весь мокрый от пота, засыпал – чтобы снова проснуться через несколько минут, на этот раз уже от того, что бородатый великан швыряет его спиной на камни.