– Конечно, – заявил я. – После ужина придете ко мне в апартаменты и все сами посмотрите.

Тогда у сестры на секунду появилась на лице досада. Девушка привыкла делать все быстро и стремительно. И все, что не нравилось ей или мешало, она воспринимала как препятствия, которые нужно обойти. Была бы ее воля, она бы с радостью пошла к Кате прямо сейчас, вот только этого нельзя было сделать, потому что та отдыхала после моего обучения.

Пусть успехи на почве ментальных техник и освоения родовой способности с мертвой точки сдвинулись, но все равно они у меня находились на начальном этапе. И Катя по-прежнему выкладывалась по полной, чтобы пробить мою ментальную невосприимчивость. Для нее это вылилось в непродолжительные мигрени, с которыми она справлялась, лежа на диване.

Я даже сначала подумал, что она специально старается по максимуму, чтобы показать ту разницу, которая разделяет ее и Марину. Но потом я услышал, как Марина же ее хвалит за максимальное раскрытие моих способностей. И о том, как это поможет мне чувствовать лжецов и обманщиков и вообще сильно пригодится в жизни.

Такое внимание противоборствующей стороны я считал неоправданным и непонятным. Подвох всплыл сразу после того, как прошла вторая вечерняя тренировка, после которой Катя сказала, что будет лежать, чтобы прийти в себя. Я оставил девушек, но буквально на десять минут потом пришла Марина и заявила, что она ужасно хочет со мной пообщаться и узнать про то, как я тут жил.

Прогонять ее не было смысла. Разговаривали мы в моих апартаментах. Истории были не слишком большие, что-то рассказывал я, что-то рассказывала она. Это была, так сказать, работа на сближение.

Сама тема моего попадания в Китай не поднималась. Марина тактично обходила все предпосылки к этому, называя случившееся то недоразумением, то большой ошибкой, то щекотливой ситуацией. Слушать ее было немного смешно, но я не позволял себе расслабляться и вести себя иначе, чем слушая с внимательной полуулыбкой.

Марина рассказывала очень много правды или того, что она сама считает правдой. Рассказывая истории, которые, казалось бы, выглядели правдой, она вроде бы к месту, но не акцентируя внимания, вставляла слова про щекотливую ситуацию. И пусть я не был ментальным целителем и не был психологом, я точно не был дураком. Девушка своей харизмой и интересными историями пыталась невзначай изменить мое отношение к давнему событию. Якобы – это не специально все было. И меня любили, но вот как оно получилось.

А еще в одной из бесед открыла секрет о тайном задании, и что дядя, мой отец, пообещал ее наградить, если она принесет информацию, которой они интересуются. Сначала она сделала это намеком, но я не отреагировал, сделав вид, что ничего не понял. На следующий раз она сказала прямо, получив заверение в том, что я непременное покажу ей все, что ее интересует.

В результате, как бы она ни хотела, я ей не подчинялся, да и нажать, чтобы я сделал все побыстрее, она ничем не могла. Сестре оставалось только одно: давить на меня жалостью, причем как можно сильнее.

И как она ни старалась, у нее ничего не получалось. Точнее, то, что я не шел ей навстречу, было моим осознанным выбором. Этот трюк я придумал вместе с лордом. Ведь если я соглашусь сразу ей все показать, в ее голову может закрасться мысль, что ее дурят. Поэтому был разработан довольно посредственный и тем не менее рабочий план. Пока мы были на тренировке, слуги доставили заранее привезенный сейф с источника.

В нем хранилась моя печать с перстнем, документы на земли и предприятия. А также флешка с боем между Тау Лонгом и отцом, а еще некоторое количество наличности, которое я положил туда, дабы иногда широким жестом премировать кого-нибудь из слуг. Там в скрытом отсеке, который мне показал Тау Лонг (все же это раньше был его сейф), я спрятал все документы, оставив только документ на одну деревню.

Мало того что сестра должны была увидеть, что ничего спрятанного от ее взора в сейфе нет, так еще и увериться в том, что это единственный подлинник.

Убедить ее в этом оказалось очень просто, для этого нужно было максимально сопротивляться в том, чтобы она просто увидела эти документы. Причем слова Кати, подтверждающие мои слова о небольшой деревне и пахотных землях, а также их координаты, усмирили исследовательский пыл ненадолго.

Насколько я понял, она пусть и не умеет читать, но некий базис по китайскому языку у нее есть. Временами, когда она уходила от меня и не возвращалась в свои апартаменты, она ходила по дворцу и пыталась поговорить с некоторыми слугами про меня. От нее шарахались, но она не сдавалась.

Теперь она требовала, чтобы я ее отвез посмотреть на эти самые земли. И никакие варианты перенести данное мероприятие ее не устраивали. А ведь как хитро все провернула. Пришла перед самым окончанием занятий, дождалась меня и сказала, что Кате до сих пор нездоровится и нужно сделать перерыв, чтобы тренировки перешли на новый уровень. А вместо тренировки можно просто выехать за территорию дворца и посмотреть на деревню, а то здесь совсем душно. Да и преступно это – приехать в Китай и не побывать в моей деревне.

Как бы я ни отмалчивался и ни откручивался, она ни в какую не хотела идти мне на уступки. Даже несмотря на то, что я сообщал и о машине, необходимой для путешествия, и об охране, и о том, что это все необходимо согласовать со службой безопасности, она никак не реагировала. И уверяла, что верит в меня и что я глава рода и мне не посмеют отказать.

Сам бы я давно согласился, только чтобы не видеть этой профессиональной игры. Мне даже начало казаться, что с помощью ментала я чувствую ее фальшь и наигранность, но это мне просто казалось. Моя маска самую малость простодушного и наивного парня, который, однако, знает ценность своей земли, не давала согласиться вот так сразу.

Я выждал еще минуты две повторяющегося, будто бы зацикленного на одном месте града вопросов, и сделал вид, что сдался, однако за секунду до этого у меня на лице отразилась мысль о том, что я кое-что придумал, и она не могла этого не заметить.

– Хорошо, – решительным тоном заявил я. – Мы съездим и посмотрим на земли, которые мне принадлежат.