– Я из Киева! Я из Киева!

– Спрыгивай с коня и отдавай оружие, – проговорил один из дружинников.

Зозуля снял пояс, на котором висел меч, и с лёгким поклоном передал его дружиннику.

– Береги его. Меня им сам князь Владимир опоясал.

Это было истиной правдой, так как и впрямь много лет назад князь Владимир опоясал этим мечом отрока Зозулю. Правда, потом он прогнал его из своей дружины, когда узнал, что пылкий юноша положил глаз на его дочь Предславу.

Князь Ярослав одевал кольчугу. Конечно, как воин он немногого стоил, но броня могла сохранить ему жизнь. Ярослав понимал, что если новгородцы всё же решатся пойти на штурм его двора, то крови прольётся множество.

– Будый, – обратился князь к своему воеводе, – думаешь, новгородцы дерзнут? Ты же говорил, что нет.

– А даже если и дерзнут! Я, князь, их своими руками рубить буду! Вольность их надо отучать! Отучать!

– Зря мы это свершили в Ракоме, ох зря, Будый! Нет нам ни прощения, ни оправдания!

– Да не о том ты говоришь, княже. Правильно мы всё сделали. Давно пора было прекращать их вольности. Всё, эти времена ушли. Теперь князья уже не служить городам будут, как твой предок Рюрик, а повелевать ими. Просто они и нормальных князей-то не зрели. Владимир, отец твой, в Киеве княжил, Святослав тоже, да и Игорь с Олегом. Бывало, на некоторое время останавливались здесь по юности – вот новгородцы и не почуяли, что время сменилось. Отныне князь – повелитель!

Ярослав смотрел на Будого, и уверенность этого хвастливого человека постепенно передавалась ему.

– Ну, дай Господь, чтобы ты прав был. Дай Господь!

– В Ростове к князю как относятся? Не как в Новгороде.

– Это точно, – подтвердил Ярослав, – в Новгороде я первый князь, что живу в самом городе. Все остальные жили рядом с городом, в Городище. Даже Вышеслав. А после меня Новгород станет как Киев. Вот встречусь с отцом и скажу ему, пусть, мол, он правит в Киеве и отдаёт его, кому желает, а я заберу себе Новгород и сделаю его истинной столицей Руси. Только вот как усидеть тут?

В это время крики усилились. Ярослав, опоясавшись мечом, вышел на крыльцо. Дружинники, теснившие толпу, замерли и, сломав строй, опустили оружие.

Измена, мелькнуло в голове у князя, и он схватился за перила. Измена. Дружина, видно, на сторону народа переходит. Прав был Будый, когда не хотел новгородцев набирать к себе. Прав. Теперь вот не на кого и опереться.

– Владимир умер! Князь мёртв! Закатилось Красное Солнышко!

Князь Ярослав не сразу понял, что значат эти слова. Вернее, он понимал их смысл, но не знал, плакать ему или радоваться. Умер человек, который был его отцом. Умер тот, против кого он хотел стойко защищать свой удел, и тот, кто предпочёл ему другого своего сына.

К князю подвели человека, который, судя по всему, был киевлянином. В Новгороде так не одевались, да и вели себя несколько иначе. Киевлянин поклонился князю и сказал:

– Княже, могу я с тобой с глазу на глаз переговорить? Меня прислала к тебе твоя сестра Предслава.