– Да как не понять. Ты ведь знай, я для государства на всё готов. Ну пойдём, провожу тебя.

Когда боярин и Зозуля вышли на крыльцо, то Елович сокрушённо сказал:

– Ну вот, видишь, какая у меня челядь – все как один лодыри и воры. Вон, где ты своего коня привязал, там он и стоит. Могли бы завести, сена ему дать, овса! Нет. Не скажешь, так и будут смотреть. Вот так вот мне на старости лет за всем следить надобно. А про уговор наш можешь и не беспокоиться, Зозуля, и так и передай княжне – пусть даже не думает, всё сделаю, как договорились. Ступай, сынок, и береги себя!

Когда Зозуля запрыгнул на коня и поскакал прочь от терема боярина, то с лица Еловича мгновенно слетела его глуповатая улыбочка. Он вошёл в дом и направился в трапезную. Есть Елович стал один, так как трапезничая в кругу семьи подумать не получилось бы.

– Эй, Настёна, – крикнул Елович челядинке, которая принесла ему суп, – ты скажи там, чтобы Ульяна сыскали и ко мне позвали. И скажи, чтобы побыстрей.

Ульян в поход с князем Святополком не пошёл и после того как боярин Талец закончил свою жизнь, слонялся по городу, пропивая и проматывая немалые средства, полученные от Еловича.

Боярин безо всякого аппетита выпил суп, съел кашу, а после сидел и ждал, когда к нему приведут или, быть может, принесут его подручного. О том, что Ульян разбазаривает полученные за злодейство богатства самым непотребным образом, Елович уже наслушался. Грешным делом старый боярин уже подумывал навсегда закрыть рот этому человеку, но вот теперь в нём опять появилась нужда.

Ульяна привели лишь под вечер. Он был во хмелю. Увидев Еловича, он снял шапку и поклонился ему.

– О! Елович, отец мой родный! Опять я потребовался? Я всегда рад. Я, как говорится, услужить всегда готов. Там, оговорить кого или продать! В общем, обращайся!

– Сядь, пьяный скот. Вон, рассолу выпей. Разговор у меня к тебе!

Ульян сел на скамью и, уткнувшись носом в локоть, зарыдал.

– Я же не такой! Я вот, Елович, на самом деле человек с кристальной душой. Я ведь места себе найти не могу.

В трапезную вошла челядинка Настасья с ведром воды. Елович кивнул, и девушка вылила всё ведро на Ульяна, который от такого вскочил на ноги. Секунду назад ему хотелось плясать, смеяться, бахвалиться и в тот же момент рыдать и раскрывать свою душу всем встречным, но после того как его окатили холодной водой, то всё как рукой сняло.

– Садись и слушай меня! – сказал Елович. – Ты поедешь на войну!

– Не, боярин, меня там и убить могут, а ты ведь знаешь – я жить хочу.

Елович неспешно достал мешочек с серебром и вывалил содержимое на стол.

– Ну, коли ты больше за серебро не работаешь, то проваливай отсюда. Иди и пьянствуй, пока я тебе башку не смахнул за твой пьяный и длинный язык.

Ульян с жадностью посмотрел на высыпанное перед ним на столе серебро.

– А знаешь, боярин, раз надо на войну, то пойду и на войну. Как говорится, двум смертям не бывать, а без денег и помянуть будет нечем!

– Во. Это ты правильно мыслишь, Ульян! Серебро нужно, чтобы его тратить, а ты, как я посмотрю, тратить его охоч. Хочешь много тратить – много добывать нужно. На это вот серебро можно терем справить! Думаю, ты ему найдёшь применение.