Как бы то ни было, она сама вышла навстречу своей смерти.

«Как Томочка», – мелькнуло в голове, но Илья осадил себя: между этими смертями нет ничего общего. С Томочкой произошел несчастный случай.

В комнатах было неприютно и мрачно. Пахло старым домом, сыростью, чем-то затхлым. Истоптанные, видимо, полицейскими после смерти хозяйки полы, нестираные занавески, добротная, но посеревшая от пыли мебель – хотелось бежать отсюда куда подальше, и Зинаида Федоровна нетерпеливо переминалась, то и дело оглядываясь на входную дверь.

– Ее не ограбили?

– Вроде нет, – без особой уверенности ответила женщина. – Никто же тут не был, не знал, где у нее что лежит. Но полиция нашла в доме украшения, они тоже сейчас в сейфе, и техника разная стоит – ничего не тронуто.

Илья и сам не думал, что это ограбление.

– Она куклами увлекалась, где-то здесь должна быть коллекция.

– Куклы есть! – подтвердила Зинаида Федоровна. – Я с полицией была, видела. В конце коридора.

Илья направился туда, а женщина зябко повела плечами:

– Не пойду с вами. Не нравится мне тут, лучше на улице обожду. Вы человек приличный, чужого не возьмете.

«Впервые видишь, а уже знаешь, что порядочный», – усмехнулся про себя Илья, но вслух, конечно, заверил, что ничего брать не станет.

Куклы занимали целую стену: сидели на специальных полочках. Большие и маленькие, мягкие и пластмассовые, самодельные и фабричные. Коллекция была несколько хаотичная, и Илье подумалось, что куклы не представляли особой ценности ни для кого, кроме хозяйки: она приобретала те, что ей нравились, независимо от их стоимости, значимости.

Куклы тоже казались осиротевшими, чумазыми, как беспризорные дети в грязных одеждах. Пустые глаза смотрели в никуда. Сложив ручки на коленях, куклы терпеливо ждали ту, кто больше никогда не придет, и выглядело это так тоскливо, что сердце Ильи заныло.

Собираясь уходить, он обвел кукольную компанию взглядом и тут заметил, что одна из игрушек сидит на тумбочке отдельно от остальных.

На большой, ростом с двухлетнего ребенка, кукле, было старинного покроя дорожное платье из синего бархата, на головке кокетливо сидела шляпка с пером. Кукла чем-то смутно напоминала Габриэлу, которая лежала сейчас у Ильи в сумке. Быть может, дело было в изысканном наряде по моде минувших времен, а может, в красивом тонком личике или ярких голубых глазах.

Илья подошел ближе и увидел, что на самом деле игрушечные красавицы совсем разные: Габриэла – антикварная, очевидно, дорогая, тогда как эта кукла, несмотря на наряд по моде девятнадцатого века, была самой обыкновенной. Перед ним был пластмассовый новодел, впрочем, весьма симпатичный. Илья хотел повернуться и уйти, но обратил внимание на саквояж, который находился в руках у дамы – изящно сделанный и в точности похожий на настоящий, даже замочки, как выяснилось, открывались: Илья не удержался и сунул руку внутрь.

А сделав это, понял: в саквояже что-то лежит. Секунду спустя он вытащил на свет запечатанный конверт.

«Что это? Завещание?»

Однако это оказалось письмо. На конверте значилось: «Тому, кто найдет». Нашел Илья – значит, письмо адресовано ему. Поговорить с Мартой Иосифовной не удалось, но она все-таки смогла дотянуться до него из вечности, в которой теперь пребывала.

Зинаида Федоровна стояла у крыльца.