— Хороший вопрос, — сказал Сашка. — Может быть, идейный сторонник Освальда решил малыша Ли Харви подстраховать, а такого никто не ожидал. Живым его, насколько мне известно, взять не удалось, так что мотивы остались загадкой примерно навсегда.

— Если американцы знали о нападении, что ж они своего президента хотя бы в закрытый лимузин не пересадили? — поинтересовался я. Если уж не сумели сам визит под каким-нибудь благовидным предлогом хотя бы на другой день перенести, а то и вовсе отменить.

— Кто ж знает, — сказал Сашка. — Может, решили, что они круче всех, а может быть, он их просто не послушал. Он ведь тоже не простой парень был, простые парни президентами США не становятся.

— Я думал, суть демократии как раз в том, что становятся, — заметил я.

— Ну, тебе-то об этом больше, чем мне известно, — хмыкнул Сашка. — Говорят, там даже негр как-то отличиться сумел… Сарай или как там его… Архитектурное имя какое-то.

— Барак, — сказал я. — И в мое время их принято было называть афроамериканцами. Точнее, будет принято.

— А чем им негры-то не угодили?

— Слово неблагозвучное, типа.

— Нормальное слово, — сказал Сашка. — Негр и негр, чего такого, к хренам?

— В будущем появятся некоторые нюансы, — сказал я.

— Да и хрен с ними, — сказал Сашка. — Так о чем это я?

— О Михаиле Семеновиче, заслуженном пенсионере Советского союза.

— А что с ним?

— Не знаю, — сказал я. — Похоже, все нормально у него.

— Да и хрен бы с ним, — сказал Сашка.

— Ты говоришь, вы его заметили после того, как он Сталину писать начал, — сказал я. — И вряд ли он сделал это на следующий день после перехода, а значит, его появление в том времени ваш отдел прошляпил, так? Или у вас оборудование выборочно работает, или вы технологии, при помощи которых мне на хвост сели, уже позже изобрели?

— У нас есть такие приборы, но мы вам о них не расскажем, — Сашка глотнул пива. — Это вообще-то секретная информация, Чапай.

— А теорию про убийство Кеннеди у вас тут в школах преподают?

— Не «у вас», а «у нас», — поправил меня майор. — Ты теперь тоже часть этого времени, Чапай, и соскочить уже не выйдет. Случаи обратного хронопереноса мы за всю историю наблюдений еще ни разу не фиксировали. Попавший в историю остается в этой истории навсегда.

Что ж, откровенно говоря, я уже и сам не надеялся соскочить. Время было… ну, интересное, наверное. Непривычное, но жить-то, по идее, можно, да и девяностые впереди, эпоха больших рисков и таких же больших возможностей. Не то, чтобы мне сильно хотелось во все это окунаться, но выбора у меня не было.