— Я могу присутствовать при операции?

— Джеймс будет под наркозом. Он не узнает, были вы рядом или нет. А вот ваша реакция… Мистер Дрю не хотел бы получить на руки сразу двух пациентов.

Она мгновенно поняла, что Иэн Рейборн имел в виду.

— Вы думаете, мне станет плохо? Что я упаду в обморок? Возможно… Когда режут горло родному ребенку… — Она попыталась изобразить на лице улыбку. — Вы опасаетесь за меня. Что ж это правильно.

— Вы будете поблизости, — сказал Иэн и пожал ей руку. — Это не займет много времени.

Сестра расстегнула «молнию» палатки и подняла Джеймса с его ложа.

Бенет потянулась было к сыну, собираясь сказать, что она сама отнесет его в операционную, но тут, толкнув дверь ногой, в палату вошла Мопса.

При взгляде на нее Бенет буквально парализовало. Мопса выглядела такой обворожительной и счастливой и словно бы помолодела на десяток лет. Голову ее, наподобие чалмы, обвивал розовый шарф, а на плечи было наброшено пальто вызывающе алого цвета.

— Я пыталась до тебя дозвониться, — произнесла Бенет дрожащими губами. — Я звонила тебе часами…

— Неужели? Я слышала, что телефон дребезжит, когда проснулась в первый раз, потом подумала, что вряд ли это ты. Уж слишком ты занята своим малышом, чтобы еще беспокоиться и обо мне. Тогда я решила поискать твои запасные ключи, подъехать сюда, взять твою машину и попрактиковаться в вождении. Что и сделала. Этим я занималась все утро. Теперь мне никто не посмеет бросить в лицо, что я неопытный водитель. Ко мне вернулись все мои прежние навыки.

Бенет молчала. Это был самый простой и самый лучший вариант поведения с Мопсой. Контролировать себя, не выплескивать свой гнев и даже стараться изобразить на губах нечто вроде улыбки.

Во рту у Бенет была сушь, череп раскалывался от головной боли, в глазах мутилось. Джеймс, бледный до прозрачной голубизны, дышал все чаще и судорожнее. Каждое мгновение ему требовалась новая порция воздуха. На какую-то секунду перед ней возникло страшное видение — крохотный узкий проход, не толще вязальной спицы, через который воздух поступает в легкие Джеймса, питает кислородом его мозг и сердечко, поддерживает в нем жизнь. Она усилием воли отогнала это видение, но издала сдавленный стон, услышанный даже Мопсой.

Они все отправились в операционную. Мопса тоже втиснулась в кабину лифта.

— Круп? Ему будут делать операцию из-за крупа? Что за бред! — болтала она, не умолкая. — Осторожней, Бенет. По-моему, тебе вешают лапшу на уши. Кто лечит круп хирургическим ножом?

Иэн Рейборн оборвал ее не грубо, но резко.

— Опухоль в горле задушит мальчика вернее петли на шее.

Еще ни разу Бенет не замечала, чтобы он выражался с такой прямотой и чтобы такая суровость была в его тоне. Разозлила ли его Мопса? Или причиной его резкости была тревога за пациента?

Двойные двери лифта растворились. Иэн вышел первым, за ним медсестра с Джеймсом на руках.

Доктор Дрю, поднявшийся раньше, ждал их на этаже.

Бенет терялась — стоит ли ей настаивать на своем присутствии в операционной? Сейчас анестезиолог будет усыплять Джеймса, и сынишка все равно не ощутит близость матери возле себя.