– Высочайшим повелением государя-императора нам, господа, предписано всемерно активизировать деятельность флота.

Николай Оттович Эссен[29], командующий Балтийским флотом, говорил сдержанно и сухо, однако все присутствующие хорошо понимали, что стоит за словами адмирала.

Балтийский флот, воссозданный перед Первой мировой войной, не предназначался для активных наступательных действий. Такое положение вещей проистекало из реального соотношения сил: четыре балтийских додредноута – «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Слава» и «Цесаревич» – не могли противостоять в открытом бою дредноутам Флота Открытого моря. Русские броненосцы должны были встретить врага на Центральной минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива, заваленного минами и прикрытого многочисленными береговыми батареями, – нападение германского флота на Кронштадт и Петроград казалось неминуемым.

В 1916 году Балтфлот значительно усилился: в строй вошли четыре дредноута типа «Гангут», восемь эсминцев типа «Новик» и шесть подводных лодки типа «Барс». Тем не менее, флот отсиживался за многорядными минными заграждениями, предпочитая лишний раз не искушать судьбу. В Балтику выходили крейсера и миноносцы, подводные лодки охотились у берегов Швеции, но линкоры, намертво вцепившиеся якорями в каменистое дно гельсингфоргской гавани, покидали её редко и ненадолго. И вот теперь – «активизировать деятельность флота».

Адмиралы, собравшиеся на военный совет на борту флагманского крейсера «Рюрик», догадывались (а кое-кто из них знал наверняка), откуда растут ноги. В Северном море нарастало противостояние Гранд Флита и Хохзеефлоте; решительное столкновение между ними могло решить исход всей войны, и англичане нажали на своего восточного союзника, надеясь, что его «активные действия» оттянут на Балтику хотя бы несколько германских дредноутов (в конце концов, прецедент с переброской дивизии «гельголандов» перед боем у Лофотенских островов уже имел место).

– Нам с вами, – продолжал Эссен, – предстоит решить, где и как именно мы сможем активизировать деятельность флота, и в чём эта активизация может быть выражена.

Чувствовалась, что Эссену не слишком нравится «высочайшее повеление», но приказ есть приказ, особенно в военное время.

– Полагаю, – начал адмирал Небольсин, – что действия наших лёгких сил в Рижском заливе и у Моонзундских островов могут произвести желаемый эффект. А если обстрелять линейными кораблями приморский фланг германской армии, то такие действия наверняка вызовут энергичные ответные меры со стороны неприятеля.

– Для выполнения этой задачи будет достаточно 2-й бригады линейных кораблей, – поддержал его Бахирев. – Плюс бригада крейсеров – «Баян», «Адмирал Макаров», «Олег» и «Богатырь», – эскадренные миноносцы и подводные лодки. После гибели на наших минах «Фридриха Карла» и потопления английской субмариной «Принца Адальберта» у немцев на Балтике только «Роон» и «русалки»[30]; «Принц Генрих», по нашим сведениям, переведён в статус штабного корабля. При таком соотношении сил мы можем рассчитывать на успех, если, конечно, германцы не бросят против нас эскадру «кёнигов» и «кайзеров».

– Именно этого от нас и хотят, – уточнил Эссен. – Союзники желают, чтобы мы оттянули на себя часть германских кораблей первой линии, а как мы это сделаем, их уже не волнует. Я не уверен, что появление в Рижском заливе четырёх наших броненосцев вынудит Шеера перевести на Балтику свои дредноуты.

– Помнится, в прошлом году, – возразил адмирал Канин, – одно опасение появления наших линкоров у германских берегов заставило его это сделать. Не думаю, что теперь он будет действовать по-иному. А «гангуты» в море можно и не выводить: пусть стоят в полной готовности в Гельсингфорсе, откуда до Моонзунда рукой подать.

– Дай-то бог, – задумчиво проронил командующий флотом. – Что ж, будем готовить операцию.

– А почему бы нам, – подал голос начальник минной дивизии адмирал Колчак, – не осуществить другую операцию, смелую и дерзкую?

– Что вы имеете в виду?

– Нападение на Кильский канал. Чем мы хуже германцев, подложивших англичанам основательную свинью в Порт-Саиде? Если мы ударим по Килю всем линейным флотом, немцы всенепременно введут в дело свои дредноуты: канал – это не шутки. И мы…

– Давайте-ка без фантастики, Александр Васильевич, – перебил его Эссен. – Суэц – это канава, прокопанная в песке, а Кильский канал – сложное инженерное сооружение со шлюзами, и охраняется он куда серьёзнее. И немцы – это вам не бедуины. Вот прибудете на Чёрное море, там и реализуйте свои прожекты, а здесь этого делать не стоит.

Колчак сконфуженно замолчал, а Эссен, подводя итоги, произнёс:

– Итак, попробуем очистить Рижский залив и Моонзунд от неприятельских сил. А заодно обстреляем фланг германских войск, наступающих на Ригу: такой демарш немцы наверняка не оставят без внимания. И если нам придётся ввести в дело «севастополи», это не должно нас пугать. Да, они бронированы слабее немецких дредноутов, зато вооружены более мощной артиллерией.

* * *

К Моонзундским островам вышли четыре корабля 2-й бригады линкоров Балтфлота. Первыми шли систершипы «Андрей» и «Павел»: последние и самые мощные броненосцы русского флота. Сплошь облитые бронёй – огненные вихри японских фугасов, рвавших тела русских кораблей, надолго запомнились всем участникам русско-японской, – с увеличенной до восьми дюймов артиллерией среднего калибра и пятидюймовой противоминной артиллерией, рассчитанной на поражение крупных эскадренных миноносцев, эти корабли ничем не уступали своим зарубежным одноклассникам. Но волны морей давно уже пенили дредноуты, и сплошная броня, неизбежно тонкая, уже не давала надёжной защиты от новых бронебойных снарядов, протыкавших её как бумагу.

За «андреями» шли ветераны: «Цесаревич», носивший на корпусе снарядные шрамы, полученные броненосцем 28 июля 1904 года в бою в Жёлтом море, и «Слава», похоронившая всех своих собратьев в Цусимском проливе и в первый раз разрядившая свои орудия не по врагу, а по своим – по взбунтовавшейся крепости Свеаборг. С обоих бортов додредноуты прикрывали крейсера: «Олег» и «Богатырь», ветераны русско-японской войны, и «Адмирал Макаров» с «Баяном» – новые корабли, по чьему-то недомыслию (если не сказать хуже) выстроенные по устаревшему проекту. Охранение обеспечивали эскадренные миноносцы – восемь «пограничников» и «всадников», высматривавших в волнах вражеские перископы.