Западный фронт корчило в кровавом безумии атак и контратак. Фалькенгайн и Петэн перепахивали позиции противника снарядами, а потом цепи немецких и французских солдат шли вперёд. Но живая плоть оказалась бессильной перед «швейными машинками смерти» – пулемётами, – и тысячи людей превращались в гниющие трупы, ни на шаг не приближая ни одну из сторон к победе.
Между тем на Восточном фронте бои шли с переменным успехом. Русские корпуса и австрийские дивизии схлестнулись в Карпатах, а 9-я и 10-я армии Гинденбурга потеснили русские войска в западной Польше, выйдя на дальние подступы к Варшаве. Но положение Австрии в Галиции было шатким – существовала угроза прорыва русских на венгерскую равнину и в Чехию. Австрийцам так и не удалось деблокировать осаждённый Перемышль, и Германия решила помочь союзнику – наступление на Западном фронте всё равно выглядело бесперспективным. Летом 1915 года после свирепой артиллерийской подготовки 11-я армия Макензена и 4-я австро-венгерская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда проломили русский фронт у Горлице – русская армия, понеся огромные потери (в первую очередь из-за катастрофической нехватки боеприпасов и тяжелой артиллерии), откатилась из Галиции. Из-за поражения в Галиции и давления австрийцев, которым выжидательная позиция Италии развязала руки, русские оставили карпатские перевалы.
Поражение русских войск не привело к развалу Восточного фронта, но решило судьбу Сербии: 11-я германская армия была переброшена в Боснию, и Сербия была раздавлена совместными усилиями трёх стран – Болгария присоединилась к Центральным державам, «подружившись» со своим исконным врагом Турцией и превратив в скверный анекдот постулат о нерушимой славянской дружбе.
К концу осени пятнадцатого года наступление немцев на обоих фронтах окончательно выдохлось, так и не принеся Германии решающих стратегических результатов. Обе стороны, обескровленные многомесячным взаимоистреблением, врылись в землю, время от времени поглядывая в море, где дымили трубы дредноутов Хохзеефлотте и Гранд Флита.
А впереди был год тысяча девятьсот шестнадцатый…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. КОРСАРЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
Казалось, время повернуло вспять. Век двадцатый обернулся веком шестнадцатым, когда Испания, пухнущая от американского золота, диктовала свою волю Европе, жарила на кострах еретиков и попирала моря армадами своих галеонов. Но плавучие крепости короля Филиппа были бессильными против вёртких корабликов английских пиратов, жаливших его империю в самых уязвимых местах. Над Ла-Маншем и Бискайским заливом стлался густой пороховой дым: корсары «королевы-девственницы» Елизаветы перехватывали караваны испанцев не только в Карибском море, но и у европейских берегов. Всё повторялось (с поправкой на технический прогресс), только теперь на месте Испании оказалась Англия, всосавшая пот и кровь своих заморских колоний и превратившая стоны и муки миллионов людей в звонкую монету и в акции концернов и синдикатов, уже претендовавших на титул транснациональных.
Морская блокада Германии, установленная британским флотом, не была абсолютной и до злосчастного для «Владычицы морей» боя 16 декабря, а после него она стала и вовсе дырявой: в Германию благополучно прибывали не только лихие блокадопрорыватели, но и обычные грузовые суда под нейтральным (в основном под американским) флагом – война войной, а торговля торговлей. Английские крейсера ловили и топили пароходы негоциантов, «делавших свой бизнес» на военной контрабанде, но Германия вздохнула свободнее.
С другой стороны, гордые островитяне в свою очередь испытали на себе все прелести блокады, которая для них была гораздо более болезненной, нежели для подданных кайзера Вильгельма. Немцы компенсировали нехватку своих потерянных в начале войны дальних крейсеров, выпустив на охоту рейдеры: переоборудованные торговые суда, прятавшие лицо под нейтральными флагами, а под фальшивыми надстройками – шестидюймовые орудия. «Мёве» и «Вольф» терроризировали Атлантику, причём «Мёве», не мудрствуя лукаво, как-то раз отправил захваченный приз – британский пароход «Аппам» с грузом стоимостью в два миллиона фунтов стерлингов – в американский порт Хэмптон Роудз. Немцы претендовали на «Аппам» как на свою законную добычу, и американцы вроде бы не возражали, однако через год с лишним, когда в Северном море гремели пушки Ютланда, вашингтонский верховный суд (руководствуясь неозвученными соображениями) всё-таки вернул пароход британским владельцам.
Рейдеры выходили в море без особых затруднений: английские дозорные крейсера, памятую о судьбе «Эдгара Кинэ», избегали приближаться к немецким берегам: мерещились им в туманной дымке грозные силуэты германских Große Kreuzer – «больших крейсеров».
Однако «гончие» адмирала Хиппера не были вездесущими и неуязвимыми: во время очередного выхода в море (на сей раз немцы намеревались залезть поглубже в курятник Ла-Манша, а заодно и обстрелять английские берега) «Мольтке» был торпедирован одним из лучших британских подводников Максом Хортоном, а «Зейдлиц», уклоняясь от атаки, вылез за пределы протраленной полосы и подорвался на своей же мине. Оба крейсера дошли до Вильгельмсхафена своим ходом и встали на ремонт, но гонору у германских адмиралов заметно поубавилось: они поняли, что зубы у англичан отнюдь не притупились. Фон Шеер берег свои надводные корабли для предстоящего генерального сражения с Гранд Флитом (в том, что такое сражение рано или поздно состоится, никто не сомневался), и поэтому против английского судоходства были брошены подводные лодки, до этого охотившиеся в основном за военными кораблями британцев.
– Эта посудина не стоит торпеды, – небрежно бросил барон фон Шпигель, командир «U-32», рассматривая трёхмачтовую парусную шхуну, силуэт которой чётко различался на фоне закатного неба. – Проделайте дыру в районе ватерлинии и быстренько потопите её, – приказал он орудийному расчету.
Первый снаряд с урчанием понёсся к цели и вырвал у шхуны кусок борта – полетели обломки. Фон Шпигель удовлетворённо хмыкнул, но тут на борту терзаемой снарядами шхуны раздался громкий свист. На мачте взвился флаг Ройял Нэйви; откуда-то появилась платформа с орудиями. Снаряды англичан падали в опасной близости от «U-32», и вскоре один из них попал в корпус субмарины. Проклиная всё на свете, барон Шпигель понял, что ввязался в драку с одним из кораблей класса «Q» (суда-ловушки), но было уже поздно.