Глава седьмая

Однако все же не без пользы я с Юрой связался. Он дал информацию, что с месяц назад с Геной Логиновым в Питере встречался.

— Полковник наш сейчас в Карелии где-то торчит, — сказал мне Зальцман. — Точно не знаю, но, кажется, в тех краях, на дороге к Мурманску. То ли командиром какой-то воинской части временно пристроился, то ли еще что. Так что ты имей в виду — там он где-то. В случае чего — мало ли машина забарахлит — заедешь. Адреса, правда, не знаю — сам выясняй. Домой ему позвони, у Аллы спроси. Не поленись, звякни, а вдруг он уже и сам вернулся?

Толковый совет. Я сразу и «звякнул». И надо же такому случиться: Гена — я тогда еще не знал, к счастью или нет — оказался дома!

Поздоровались, погутарили немного за жизнь, а потом я ему о своем, о наболевшем, поведал: так, мол, и так…

Вот что мне в полковнике нравится, так это четкость. Никогда сопли не жует, а сразу в масть: «Перезвони через час», — и точка.

Я еще себе чаю заварил, еще Бобу попытался дозвониться, покурил, послонялся по квартире и ровно через час Логинову перезвонил…

Наверное, все же карма у меня не очень хорошая. Как-то плоховато согласуется с чакрой. А может, биополе слабое, или мантра недозрелая? Ну не сглаз же это, в самом деле! Какие интересные времена настали, сплошной вестерн. Мне бы, дураку, сразу врубиться, въехать в тему и — «полный назад и свистать всех за борт!» Но… Восемьсот долларов — деньги немалые. Ох, немалые. На дороге не валяются. Я лично ни разу не находил. Да и проклятое самолюбие — или что там еще в душе имеется, что нормальных людей заставляет с парашютом прыгать? — сумел полковник как бы ненароком задеть. Ничего не скажешь — силен, собака хитрая. Умеет на душевных струнах играть, умеет.

В общем, получил я от полковника четкие инструкции типа «Как выжить в условиях, максимально приближенных к…» и еще кучу разных рекомендаций и охапку полезных советов.

Ой, дурак! Ну, дурак же клинический. Хроник неизлечимый. Не Гена, конечно, — я. Гена — что, Гена — служит, работа у него такая военная. Ну, а мне-то на фига, а?

Но с другой стороны — под лежачий камень ведь портвейн не течет. А кто не рискует, тот не ест пирожное, верно? А я корзиночки с кремом очень даже уважаю, да и от парочки эклеров не откажусь.

Ладно, проехали. В конце концов, ничего страшного. Бывало в жизни и посмешнее. Да к тому же у меня в рукаве еще и козырный туз имеется: Борис Евгеньевич Белых. Вот.

Правда, он пока ничего об этом не знает. И неизвестно как отреагирует на мою идею «прокатиться на дизеле». А впрочем — куда он денется-то? Сгоношу как миленького… Найду вот только и вербану. В общем, оставалось связаться с Борькой, и если он не при деле, а насколько я знал — так оно и было, предложить ему поучаствовать в очередной еврейской хохмочке. Главное в нашем деле — не жадничать. Верно? Восемьсот долларов на двоих — это по четыреста на рыло! Тоже красиво. Если учесть, что всего за три дня. Ну, в крайнем случае, за четыре.

Давай прикинем… Так, средняя скорость с грузом — шестьдесят. Значит за десять часов — шестьсот, за двадцать — тысяча двести. До Мурманска — тысяча четыреста с чем-то. Получается — ходом, без остановок — сутки с небольшим в один конец. Еще сутки — разгрузка, погрузка. Итого: туда и обратно — ровно трое суток. Ну, с учетом оврагов и прочих неровностей рельефа… Да, максимум за четверо суток мы вдвоем с Борисом Евгеньевичем вполне управимся.

Если он согласится, конечно. А в особо тонкие нюансы нашего маленького бизнеса можно пока его и не посвящать. Не стоит ему психику раньше времени логиновскими запутками травмировать. Успеется.

А если Боб не согласится — упрется рогом и ни в какую? Ну мало ли какая у него причина может быть. Или не найду я его за это время? Тогда что?

Ну, тогда, как говорят якуты, — будем посмотреть. Еще раз ситуацию можно с Геной обмусолить, еще с внутренним голосом посоветоваться. Да и отказаться ведь всегда можно. В самом деле — не купил же меня этот таджик в рабство.

Сейчас, наверное, даже самые древние, лысые и седобородые советские специалисты-ядерщики не в состоянии назвать точное количество объектов мирного и не очень мирного атома, разбросанных по бескрайней территории бывшего СССР. Заводы, институты, фабрики, ну и, само собой, — электростанции. Сотни! Тысячи!

Атомные электростанции и более-менее крупные «котлы», разумеется, известны, о них не только в ЦРУ, но даже и в МАГАТЭ знают. А вот всяческие секретные, как бы исследовательские реакторы и учебные центры, типа Обнинского или Палдиского; или институты какие-то маловразумительные, расположенные не только в Арзамасе-16, но и почти в центре Москвы; и в Санкт-Петербурге — на Петроградской стороне и на Малой Охте. На Урале, в Сибири… и еще в тысяче мест. Вряд ли кто сможет их все до одного вспомнить и перечислить. Очень много их было — разных дюже секретных Научно-Производственных Объединений — НПО. И на каждом — реактор, «котелок» атомный.

Пусть маленький, пусть слабенький, но все же — не печка. В каждом таком «котле» все время, день и ночь, шла, а на многих и по сей день идет, цепная реакция — протоны с нейтронами сталкиваются непрерывно, один уран превращается в другой, с плутонием что-то происходит, литий с тритием булькают, и все это — с выделением всяких разных альфа-, бета- и гамма-частиц.