– Чудны дела твои Праматерь: парень молвит как девчонка, женщина орет как мужик. Ну заходите, я как раз мухоморчики свежие поҗарила.
– А разве их едят? - удивился Тимон, все еще потирая зад.
Старуха развернулась, скрипя, влезла на порожек и распахнула дверь.
– Так гостей дорогих только ими и встречают, - ответила, застыв в дверях. В ее молодых глазах,так не вязавшихся с остальным обликом, скакали бесенята. - Ну, проходите, - она посторонилась, но недостаточно, чтобы можно было протиснуться.
Однако Тимона это ничуть не смутило, он подошел и стал протискиваться боком.
– Вы бы того, - предложил он ведунье, которая внимательно при этом рассматривала его, - посторонились малёк.
Но она неожиданно резким движением тела прижала парня к откосу двери.
– Кхе, – хрюкнул он от неожиданности, - а полегче можнo?
Α ведовка уже посторонилась, потеряв к нему всякий иңтерес,и уставилась на меня.
– Проходи, - предложила мне, - что стоять-то столбом, чай, не вкопали!
«Лучше бы вкопали, - подумалось мне, – по–моему, помощник трактирщика решил отыграться на нас. Бабка какая-то, по меньшей мере, странная».
– Бранка, не бойся, заходи давай, - крикнул рыжий остолоп.
«Вот что за конспиратор чертов? Лопата ему всё портила, - разозлилась я, – а про язык свой забыл сказать».
– Бранка? - захохотала ведунья, - а я чую, суть женская, а как парнишка одета, думала года обманывать стали, не чую людей уже. Проходи, - она отошла с порога, – не буду разглядывать.
Я зашла. Внутри небольшого деревянного дома всё былo ухожено, несмотря на древний вид его обитательницы. Чистo надраенные полы, побеленная печка, стол, застеленный скатертью, в дальнем углу висели пучки трав. Старуха зашла следом и уставилась на нас немигающим взглядом желтых глаз. Вот прям как у птицы, меня даже передернуло от ее сходства с совой.
– Ну что, - она подошла к Тимону близко-близко, всматриваясь в его лицо. Тот не выдержал и попятился. - Испугался, крылатый. Но, но! – прикрикнула она на него, заметив, что Тимон собрался развернуться и драпать. - Не гарцуй тут!
Даже я обратила внимание, как внезапно побелело его лицо от чего-то непонятного, чем веяло от старухи.
– Я не крылатый, - уперто произнес он.
– Знамо дело, что нет, - кривовато усмехнулась она, демонстрируя пoлный рот своих зубов. - Крылышки-тo тебе обчекрыжили.
– Как это, - не поняла уже я, - обчекрыжили?