Ну-ну, посмотрим, как ты хорош в изобразительном искусстве!
Я усмехнулась и принялась все рассказывать в деталях.
Карандаш шоркал по листу, и, к моему удивлению, у дракона получалось очень даже красиво. В этом мире есть хоть что-то, в чем он профан?
– Нет. Тут не так. И завиток повыше.
Когда зал был готов, я начала описывать пентаграмму. По крайней мере, ту ее часть, которую видела под телом девушки.
Эзер начал путаться, я выманила карандаш и продолжила сама. Так увлеклась, что перестала вообще замечать что-либо, кроме эскиза.
Опомнилась, лишь когда решила взглянуть на дракона, чтобы сообщить: это все, что помню. Обернулась к нему и оказалась носом к носу.
Судя по всему, Эзер уже давно наплевал на мои успехи в рисовании пентаграммы и долгое время изучал меня саму.
Я поймала его с поличным, а он даже не подумал прекратить. Так и смотрел на меня своими синими глазами.
– Ты меня взглядом испепелить хочешь? – спросила я у него. Ну, может, хоть сейчас опомнится и отстранится?
– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. – Разлился его тихий грудной голос, пробираясь в самое сердце. – И теперь мы поговорим по-настоящему. Обо всем.
И я разозлилась. Нет! Ну надо же! Я тут как дура сижу, распинаюсь! Художника из себя корчу, а этот чешуйчатый тем временем клинья подбивает да хвост пристраивает.
Может, он вообще все это выдумал, чтобы я дверью по носу ему не заехала? Знал же, что ведьмам в помощи не откажу.
– Ну и гад же ты! – не выдержала я и вскочила с места. – Я думала, тебе нужна помощь, а ты! Ты все это придумал, чтобы меня одурачить?!
– Мне, действительно, нужна была твоя помощь, – заверил он.
– Не ври! Ты не поэтому пришел! – Это говорила не я, а ведьминское чутье. Оно не ошибается.
– Ладно, не поэтому. Но ты не оставила мне другого шанса к тебе приблизиться. И пришлось пойти на хитрость, – признался Эзер.
– Не оставила, потому что не хочу! Но тебе, видимо, плевать на чужие желания и чувства. Думаешь только о себе! – выплюнула я.
– А ты разве иначе? – задал вопрос Эзер. – Не надоело меня наказывать?
– Накажешь тебя, ага!