— Он сказал неправду, Отчаянный, — с трудом преодолевая спазм, выдавил Лоуренс.
— Я так и подумал, но слышать такие слова неприятно. Еще он хотел отобрать мою цепь. Я очень из-за этого рассердился, а он все не уходил, пока я его не выставил. А тебя все нет и нет. Я подумал, что это он тебя не пускает, но не знал, где тебя искать.
Лоуренс прижался щекой к теплому мягкому боку.
— Прости меня, я виноват. Они уговорили меня уйти и дать ему попробовать — ради твоей будто бы пользы. Мне сразу следовало понять, что это за субъект.
— На корабле я уже, наверно, не помещусь? — помолчав немного, спросил Отчаянный.
— Нет, разве что на специальном, для перевозки драконов, — удивленно ответил Лоуренс.
— Если ты так хочешь снова получить свой корабль, я позволю, чтобы на меня сел кто-то другой. Только не этот, потому что он говорит неправду. Я не хочу тебя принуждать.
Лоуренс постоял неподвижно, овеваемый теплым драконьим дыханием, и сказал тихо, от всего сердца:
— Нет, голубчик. Ты мне дороже любого корабля во всем королевском флоте.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава четвертая
— Нет, выпяти грудь сильнее, вот так. — Летификат, стоя на задних лапах, набрала воздуху и вывалила вперед громадное, красное с золотом брюхо.
Отчаянный повторил за ней. Без яркого узора медных регалов у него это вышло не столь эффектно, притом он был пока еще впятеро меньше своей учительницы, но рев на этот раз получился куда более мощным.
— Ух ты, — сказал он довольно, снова опускаясь на четвереньки. Охваченные паникой коровы метались в своем загоне.
— Так гораздо лучше. — Летификат одобрительно потыкала его носом в спину. — Упражняйся каждый раз, когда ешь: это хорошо развивает легкие.
— Вы должны понимать, как остро мы в нем нуждаемся, учитывал состояние наших дел, — сказал Портленд Лоуренсу. Они стояли на краю поля, подальше от драконьего пиршества. — Почти все драконы Бонапарта размещены на Рейне. Сам он был занят итальянской кампанией — именно она, вкупе с нашей морской блокадой, удерживала его от вторжения. Но если он добьется своего на континенте и освободит несколько воздушных дивизионов, тулонской блокаде можно сказать «прощай»; наших собственных драконов попросту не хватит, чтобы обеспечить прикрытие флоту Нельсона. Ему придется уйти, и тогда Вильнёв двинется прямо к Английскому каналу.
Лоуренс угрюмо кивнул. С тех пор как «Надежный» пришел в порт, он с нарастающей тревогой читал в газетах о действиях Бонапарта.
— Я знаю, что Нельсон пытался завязать с французами морское сражение, — продолжал Портленд, — но Вильнёв человек разумный, хотя и не моряк. Из безопасной гавани его можно выманить только воздушной бомбардировкой — а силы, которыми мы располагаем в настоящий момент, не позволяют на это надеяться. Есть пара длиннокрылов в Домашнем дивизионе, но если их оттуда забрать, Бонапарт тут же атакует стоящую на Канале флотилию.
— А если метать бомбы с дальнего расстояния?
— Это не обеспечит нужной меткости, а тулонские орудия стреляют отравленной шрапнелью. Ни один авиатор, стоящий больше шиллинга, не поведет своего дракона на их укрепления. Но сейчас у нас обучается один молодой длиннокрыл, и если Отчаянный соизволит ускорить свой рост, они вдвоем смогут заменить Эксидиума или Мортиферуса на Проливе с тем, чтобы послать второго бомбардира в Тулон.